Сталинградская эпопея. Свидетельства генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. 1939—1943 - Коллектив авторов

Но Гитлер упрямо считал, что противник находится при последнем издыхании. «Педантичность», как он говорил, Гальдера все больше и больше раздражала фюрера. Навлек на себя его гнев и командующий группой «А» генерал-фельдмаршал Лист, который настаивал на приостановлении наступления на Западном Кавказе, причем генерал Йодль, посетивший этот участок фронта, признал правоту Листа.

Лист был смещен с поста командующего, а Йодль на какое-то время впал в немилость. Гитлер решил лично взять на себя командование группой армий «А», осуществлять которое собирался из выдвинутой вперед ставки «Вервольф» («Оборотень») под Винницей в Подолии на Западной Украине. Во время этого очередного кризиса руководства в Виннице, 12 сентября 1942 года, встретились две родственные натуры, генералы Вейхс и Паулюс. Оба указали на крайне опасное положение 6-й армии и на тот факт, что южный фланг армии прикрыт недостаточно, а северный почти не прикрыт вовсе (видимо, румын и итальянцев (8-я (итальянская) прибыла в августе, а 3-я (румынская) в сентябре) за серьезное прикрытие не посчитали. – Ред.). Временное утешение заключалось в том, что Восточный поход вообще представлял собой череду импровизаций, подчас делавших невозможное возможным. Гитлер отлично умел использовать такое утешение, ибо обладал сверхъестественной способностью внушать уверенность. Однако Паулюс уехал из Винницы по-прежнему обеспокоенным.

Двенадцать дней спустя он получил известие, которое, как видно из коротких писем, которыми обменялись Паулюс и Гальдер, сильно его задело: 24 сентября 1942 года генерал-полковник Гальдер был смещен с поста начальника Главного штаба сухопутных сил[106]. Преемником его стал бывший начальник штаба при главном командовании на Западе пехотный генерал Курт Цейцлер[107]. Этим завершилась долгая перестройка Генерального штаба. Теперь Генеральный штаб сухопутных войск руководил операциями только на Восточном фронте, причем самостоятельный отбор офицеров руководством штаба был отменен. Кадрами стал распоряжаться генерал-лейтенант Шмундт, новый руководитель, о котором можно сказать, что он был преисполнен национал-социалистического рвения, которого Гитлер у Гальдера не находил!

Для Паулюса падение Гальдера означало еще более тяжкие последствия, чем смерть фельдмаршала Рейхенау. Это не означает, что генерал Цейцлер не стал оказывать поддержку Паулюсу. Но для Гальдера Паулюс был не только и не столько командующим армией, оказавшейся в тяжелом положении на решающем участке фронта; Паулюс был его любимым учеником, в котором не склонный к сантиментам генерал-полковник видел родственную душу, близкого ему военного мыслителя[108]. Вопрос о том, сумел бы Паулюс добиться большего при Гальдере, чем при Цейцлере, остается открытым. Еще одно событие, происшедшее в те осенние дни, показывает, с каким хладнокровием Гитлер расправлялся с оппонентами. В 4-й танковой армии был отстранен от должности командир IV корпуса генерал пехоты фон Шведлер[109] за то, что недвусмысленно высказался против оставления армии под Сталинградом в очень невыгодной позиции.

Паулюс, который хорошо знал Шмундта еще по прошлой беззаботной службе в рейхсвере, счел возможным поздравить его с новым назначением. После всех этих кадровых перестановок речь шла, между прочим, и о новом назначении для самого Паулюса, о чем он по большей части не знал. Близкие Паулюса, в особенности Елена Констанция, упрямо придерживались той версии, что в случае победоносного завершения Сталинградской операции Паулюса предполагалось назначить на должность начальника штаба Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) вместо Кейтеля. Елена Констанция Паулюс находила удовлетворение в этой мысли, ибо считала, что ее муж смог бы навести там должный порядок[110]. Поговаривали также, что Паулюс заменит Йодля на посту начальника штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта[111]. Сам Паулюс свидетельствовал о том, что во время посещения фронта в октябре 1942 года Шмундт говорил, что Паулюс скоро получит новое назначение, а его место командующего 6-й армией займет генерал артиллерии фон Зейдлиц-Курцбах (командир LI корпуса), пользовавшийся доверием Гитлера.

С определенностью можно утверждать лишь то, что генерала Паулюса, учитывая его румынских родственников, предполагали назначить представителем германского главного командования в будущей немецко-румынской группе сухопутных войск «Дон», которую должны были подчинить румынскому государственному руководителю (кондукатору) (диктатору. – Ред.) маршалу Антонеску[112]. Ранней осенью на левый и правый фланги 6-й армии были переброшены две румынские армии, 3-я и 4-я, соединения которых были совершенно недостаточно вооружены тяжелыми и противотанковыми орудиями. Под командование румынского диктатора маршала Антонеску отдавали все румынские и германские войска между Доном и Волгой – 3-ю и 4-ю румынские армии, германские 6-ю армию и 4-ю танковую армию. Для подготовки к формированию этой коалиционной сухопутной группировки в Ростов-на-Дону прибыла «мобильная группа» под началом генерал-майора Гауффе, руководителя германской военной миссии в Румынии, которая должна была стать ядром будущего штаба новой группы армий[113].

Между тем на фронте продолжалось то, о чем Гальдер в своих дневниковых записях[114] незадолго до смещения пишет: «В Сталинграде начинает постепенно чувствоваться усталость наступающих [немецких] войск».

Мало-помалу, шаг за шагом германские войска, неся большие потери, вгрызались в разрушенный огромный город. Паулюс умолял о подкреплениях, о прикрытии флангов, о лучшем вооружении румын на соседних участках фронта. Ему были нужны свежие пехотные дивизии, но взамен он получил всего лишь пять штурмовых батальонов, переброшенных в Сталинград по воздуху. Паулюс тревожил высокопоставленных инспекторов – генерала Шмундта, своего друга генерала Фельгибеля, начальника разведывательного управления вермахта генерала Окснера. Он пытался подключить генерала Думитреску[115], командующего 3-й румынской армией, чтобы тот, через Антонеску, смог хоть что-то получить от Гитлера – получить помощь для румын и одновременно для 6-й армии. Своего верного штабного врача доктора Фладе Паулюс просил подумать о своем пошатнувшемся здоровье. Фладе посчитал необходимым лечение в Бад-Киссингене, Бад-Эльстере или Бад-Брамбахе[116].

Но об этом нечего было и думать. По ту сторону Дона и Волги все заметнее становились приготовления противника к крупному наступлению. Рейхсмаршал Геринг с преувеличенной бодростью выступил в Берлинском дворце спорта на митинге по случаю Дня немецких крестьян. Геринг уверил собравшихся, что на этот раз не произойдет ничего страшного. Как выглядит русская зима, мы уже знаем. Коснувшись кризиса в Генеральном штабе, Геринг сказал, что отныне штаб становится лишь вспомогательным инструментом в руках фюрера. Слава богу, у нас много хороших генералов, и если кто-то не проявит должной твердости, то его можно будет без труда заменить[117].

Гитлер, который теоретически должен был отдавать себе отчет в том, что может произойти зимой, учитывая отвратительное положение на фронте – а именно прорыв советских войск на флангах 6-й армии через Дон в направлении Ростова-на-Дону, на очередном совещании в Виннице разразился бранью, крича, что надо сделать все, чтобы укрепить фланги: усилить румынские армии германскими ударными соединениями