Николай Кузнецов. Строптивый ставленник Сталина - Владимир Виленович Шигин

доклада“, кратковременный отпуск в Сочи и назначение на Дальний Восток. И снова, не сдавая дел своему заместителю, я спешно выехал во Владивосток. Резкий подъем, как у водолаза, всегда опасный и связанный с большой нагрузкой, совершился не по моей воле. Мне ничего не оставалось, как выполнять приказ. Всего несколько месяцев пробыл я в должности замкомфлота, и состоялось назначение на должность командующего огромным Тихоокеанским флотом. А тут еще напряженное положение на границе с Японией. Конечно, опыта и знаний было недостаточно. Пришлось компенсировать количеством рабочих часов…»[19]

Командующий Тихоокеанским флотом флагман 2-го ранга Н. Г. Кузнецов. Владивосток, 1938 г. Из фондов ЦГА ВМФ. Публикуется впервые

Кузнецов вспоминал, что на Дальнем Востоке создание самостоятельного Наркомата ВМФ почувствовали далеко не сразу. Оперативно флот оставался под командованием Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. Разделение армии и флота началось с передачи тяжелой авиации, базировавшейся на прибрежных аэродромах, из флотского подчинения в армейское. Как итог сразу резко ухудшилось взаимодействие сил на море. При этом Кузнецов не оставлял контроль над вылетами.

Главное же, что ему предстояло, — огромное строительство по всему побережью от Владивостока до бухты Провидения — на нескольких тысячах километров. Базы, аэродромы, береговые батареи. Помимо возведения новых Кузнецов начал восстанавливать заброшенные дореволюционные укрепления.

Между тем отношения с Японией ухудшались с каждым днем. В воздухе ощутимо запахло войной. Тихоокеанский флот перешел в состояние повышенной боеготовности, на подходах к Владивостоку были развернуты дозоры подводных лодок. Кузнецов с тревогой отмечал, что взаимодействие с ОКДВА оставляло желать лучшего.

В конце февраля 1938 года во Владивосток прибыл Блюхер, но Кузнецову с ним встретиться не удалось, так как маршал находился в состоянии длительного запоя и даже не вышел из вагона. Поезд постоял сутки и убыл с невменяемым командующим обратно в Хабаровск. В июне уже сам Кузнецов прибыл туда. И снова ему не удалось увидеть Блюхера: тот был в очередном запое. Пришлось ограничиться встречей с начальником штаба ОКДВА Г. М. Штерном, хорошо знакомым по Испании. Ряд вопросов они решили, но далеко не все.

Кузнецову оставалось сосредоточиться на собственных задачах. По распоряжению нового командующего учения стали проводиться в составе соединений, что было совершенно ново для молодого Тихоокеанского флота. В конце июня Кузнецов провел и первое небольшое учение со статусом общефлотского. На эти учения он пригласил Блюхера, но тот, вполне предсказуемо, вновь отказался. Так что действия корабельных соединений и авиации совместно с частями Сучанского сектора береговой обороны по отражению высадки японского десанта Кузнецов отработал самостоятельно.

А вскоре выдался небольшой праздник — встреча прилетевшего во Владивосток известного летчика В. К. Коккинаки, который производил очередной рекордный полет. В феврале 1938 года произошло еще одно приятное событие — Кузнецова наградили медалью «XX лет РККА». Сегодня никого не удивишь юбилейными медалями, но тогда они вручались лучшим из лучших.

Помимо своих прямых обязанностей, Кузнецову пришлось заниматься неизбежной общественно-политической деятельностью. В марте на 1-й краевой партийной конференции Приморья он был избран делегатом на XVIII съезд ВКП(б). Часто выступал перед избирателями. В мае его выдвинули кандидатом в депутаты Верховного совета РСФСР по Приморскому избирательному округу. И снова — встречи с людьми. Разумеется, депутатом он стал. И не рядовым, а членом Президиума Верховного совета РСФСР.

В марте постановлением Совнаркома СССР Кузнецова ввели в состав только что созданного Главного военного совета при Наркомате ВМФ. Третьего июня он открыл 3-ю партийную конференцию Тихоокеанского флота во Владивостоке, где выступил с обычным для командующих флотов докладом «Об итогах и задачах боевой и политической подготовки кораблей, частей и соединений флота».

* * *

Советско-японский конфликт у озера Хасан разразился в конце июля 1938 года. Столкновения на границе происходили тогда часто, японские вылазки были обычным делом, и то, что произошло теперь, в штабах Дальневосточного округа и ТОФа расценили как очередную провокацию. Однако японцы заняли сопки Заозерная и Безымянная, откуда могли прямо угрожать Владивостоку, а затем ввели в действие крупные силы.

Флагманский корабль Тихоокеанского флота эсминец «Сталин». 1938 г. Из архива журнала «Морской сборник»

Тихоокеанский флот под руководством Кузнецова осуществлял переброску морем в район Посьета воинских частей и грузов, обратными рейсами корабли и суда вывозили раненых, число которых с каждым днем увеличивалось.

Через несколько суток район боев наконец-то решил посетить и Блюхер, который добирался до Хасана через Владивосток. Там маршала встречал Кузнецов, деликатно отметивший в мемуарах большую «утомленность» Блюхера. В Посьет его переправляли на эсминце.

Бои у озера Хасан шли более двух недель. Все это время существовала опасность, что приграничное столкновение может превратиться в полномасштабную войну, в которой слабый Тихоокеанский флот не имел никаких шансов противостоять огромному японскому. Кузнецов так вспоминал этот тревожный момент:

«Я видел скопление наших кораблей в бухте Владивостока и понимал, какую беду может причинить внезапный налет вражеских самолетов. Конечно, с самого начала конфликта мы принимали некоторые меры предосторожности, но ограничиваться только ими не могли: ведь в случае налета в последний момент просто не успели бы отдать нужные распоряжения. Мы должны были заранее позаботиться о каждом корабле, воинской части, о городе, его людях. Требовалась общая четкая система, которая сразу вступила бы в действие по определенному сигналу, переданному одним словом… Сама идея оперативной готовности флота не была для нас каким-то открытием. О ней я слышал и раньше, еще на Черном море. Но теперь она нуждалась в практических разработках, в воплощении в жизнь. Начальник штаба флота капитан первого ранга В. Л. Богденко, побывавший в Испании, тоже знал, чего может стоить внезапное нападение авиации на корабли и базу. Он энергично включился в работу. Но наибольшая заслуга в этом деле принадлежала, пожалуй, начальнику оперативного отдела М. С. Клевенскому. Ему пришлось много потрудиться»[20].

В разгар боев Кузнецов разослал по кораблям и частям директивы по оперативной готовности. Они определяли действия каждого корабля и каждого соединения по условному сигналу. Первые проверки показали, что все это далеко не просто и одними директивами вопроса не решить. Нужна была слаженная работа оперативных отделов, кораблей, тыловых органов. Особую трудность представляло быстрое рассредоточение кораблей, много времени занимало и затемнение базы.

Практически ежедневно Кузнецов объявлял учебную воздушную тревогу отдельным частям, выезжая на командный пункт ПВО. Командующий ВВС флота С. Ф. Жаворонков поднимал части ПВО и истребительную авиацию. Соединения кораблей покидали обычные стоянки и расходились по местам рассредоточения…

Учения учениями, но на море хозяевами были японцы. В один из дней целая эскадра японский боевых кораблей в составе