Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– С ней были проблемы? – холодным голосом спросил Эфкен, переведя взгляд с меня на Ярен и Сезги.

Я стиснула зубы.

– Она ничего не сделала, Эфкен, – ответила Сезги. – Ты преувеличиваешь.

– Эта воровка непредсказуема, – сказал он, и я уставилась на него с нескрываемой ненавистью, желая испепелить его дотла. Он словно почувствовал это и отвел глаза.

– Я не воровка, – твердо сказала я, и он зажмурился. – Я уже говорила тебе, кто дал мне чертову карту, и ты единственный, кто мне не верит. Кроме того, это ты меня держишь в заложниках, так что в глазах закона единственный преступник здесь ты.

– Закона? – Эфкен с жалостью посмотрел на меня. – Это я устанавливаю законы, и я же вершу правосудие. Никто, кроме меня, не может вершить правосудие там, где я дышу.

– И это говорит тот, кто сейчас совершает великую несправедливость?

Эфкен смотрел на меня с такой властной яростью, что мой вопрос повис в воздухе. Я замолчала. Его испытующий взгляд пронзил меня, и внутри словно разразилась песчаная буря, набив горло песком и оставив меня задыхаться. Я молча встала с дивана, прошла мимо него в коридор и остановилась перед входной дверью, отрешенно уставившись на нее.

Мое сердце бешено заколотилось, когда я почувствовала, что Эфкен приближается ко мне. Он схватил меня за запястье и развернул лицом к себе.

– Даже не думай об этом, – процедил он, глядя на меня льдисто-синими глазами, которые затягивали словно омуты. – Я могу выглядеть спокойным, могу не трогать тебя, могу позволить и дальше нести всяческий бред, но если сделаешь еще один шаг, то встретишь свою смерть.

– Убьешь меня?

– Убью, – только и сказал он, прожигая меня твердым взглядом. Я знала, что он блефует. Но не потому, что хорошо знала его, а потому что он давно бы уже сделал это, если бы захотел. Да и то, что Джейхун рассказал мне о нем, все еще хранилось в глубине моего сознания. Как будто с помощью эмоций, изливающихся из его глаз, Эфкен хотел взрастить во мне новую «я», которая могла оказаться достаточно сильной и безрассудной, чтобы сжечь все его прошлое огнем, который он держал в своих руках.

– Меня ищут родители, – уверенно сказала я. Но я не смогла даже дозвониться до папы. – Если все происходящее здесь – какая-то игра, если вы удерживаете меня в заложниках шутки ради, то вы все сгниете в тюрьме.

Покачав головой, Эфкен приблизил ко мне свое лицо, и чудовищная разница в росте стала не такой заметной. Его горячее дыхание обожгло мою кожу, а в его глазах плескалась жажда убийства.

– Либо ты и правда сумасшедшая, – устало сказал он, отводя от меня взгляд, – либо наглая лгунья.

– Я не лгунья, – процедила я сквозь зубы.

– Значит, сумасшедшая?

– Если в ближайшее время всему этому не найдется логичное объяснение, то я определенно сойду с ума, – хрипло ответила я.

– Возвращайся в свою комнату, – сказал Эфкен, стоя в головокружительной близости от меня. Я хотела оттолкнуть его, но не могла, потому что он был гораздо сильнее меня, а ярость только подпитывала его силу. Если бы я оттолкнула его, он бы непременно ответил на мой выпад, а это было бы равносильно подписанию моего смертного приговора. Проходя мимо, я слегка задела его плечом, чтобы дать хоть какой-то выход собственному гневу, и даже это заставило его глухо зарычать.

Я вернулась в комнату, в которой очнулась в самый первый раз. Головная боль снова усилилась, и вместе с темнотой на поверхность выплыли мои страхи. Время текло быстро. Я услышала, как ушли Сезги и Джейхун, и ночь коварно опустилась на меня пронзительной тишиной.

Я смутно ощущала присутствие Эфкена в доме, но мне было гораздо спокойнее от того, что он не стоит у меня над душой. Мне даже дышалось легче, когда его темный образ не преследовал меня. Со вчерашнего дня я начала испытывать тягостные чувства, которые до этого момента были мне чужды. И я боялась захлебнуться этими эмоциями. Я так и просидела до поздней ночи в раздумьях. Несколько раз я отключалась, но сон был настолько чутким, что если в коридоре раздавался какой-то шорох, я тут же открывала глаза.

В комнате было холодно. К тому времени, когда я пробудилась от неспокойного сна, рассвет уже окрасил небо бледно-голубыми красками, напоминающими о скорой смерти. Потерев глаза ладонью, я медленно села и встала с кровати. Когда я подошла к двери, то услышала слабый звук дыхания, но не смогла определить, откуда он доносится. Толкнув дверь, я обнаружила, что рассветные цвета проникли и в коридор.

Теперь звуки дыхания звучали совсем рядом, успокаивая меня, как если бы это работали мои легкие. Я посмотрела в другую сторону и увидела, как Эфкен, повернувшись ко мне спиной, подтягивается на дверном косяке. Его ноги были согнуты в коленях, а кроме спортивных штанов, едва держащихся на его бедрах, на нем снова ничего не было. Когда он подтягивался вверх, мышцы на его спине сокращались и бугрились, образуя соблазнительно красивый рельеф. Струйки пота, словно слезы, стекали по его позвоночнику в глубокие ямочки на пояснице, заполняя их, словно маленькие колодцы.

От удивления я даже приоткрыла рот. Я неоднократно наблюдала, как Мирач подтягивается на дверном откосе в нашей кухне, но его движения никогда не были настолько профессиональными, как у Эфкена. Эфкен же двигался до странного гармонично и пластично, и по сравнению с пугающим внешним видом его подтянутое тело выглядело эстетически привлекательным, как настоящее произведение искусства.

– Двести двадцать шесть, – на выдохе сказал он.

Услышав его голос, я испуганно отступила назад, и пол под моими ногами скрипнул. Эфкен подтянулся синхронно со скрипом и замер в этом положении. Я явно привлекла его внимание. Волна страха захлестнула меня, проникая в самое сердце, и я могла лишь безмолвно пялиться на его спину.

– Стой где стоишь.

Я не понимала, почему мое тело постоянно слушается его приказов. Я замерла как вкопанная, не в силах пошевелиться. Наверное, виной тому был всепоглощающий страх. Эфкен медленно опустился, сделал еще несколько подтягиваний, пока я завороженно следила за тем, как сокращаются мышцы на его спине. Потом он резко спрыгнул на пол и сурово посмотрел на меня. Половина его лица была сокрыта в тени, а другая хорошо освещалась, и я видела, как по ней стекают капельки пота.

В этот