Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

На полу перед ним лежали семь карт, лишь три из которых были повернуты рубашкой вверх. В тусклом свете я не могла разгадать изображения, но все равно попыталась. Сосредоточенность Эфкена показалась мне немного жутковатой, а в темноте за его спиной будто бы притаилось чудовище, готовое вот-вот вцепиться мне в шею.

Я перевела взгляд на его лицо; длинные черные ресницы скрывали его глаза, пока он изучал карты. Но я не видела его взгляд. Его пухлые губы были слегка надуты, отчего скулы заострились еще больше, как будто их одухотворила тьма, а выражение лица было мрачно прекрасным, словно каменное надгробие. Мой взгляд скользнул по его широким плечам, лоснящимся так, словно их намазали маслом, а смуглая кожа выглядела гладкой и шелковистой. Когда я начала изучать его мускулистые руки с выступающими венами, сияющими даже в ночи, мое сердце начало выстукивать неведомый мне ритм.

Я не сомневалась, что он знает о моем присутствии, ведь у него были прекрасно развиты органы чувств, но по какой-то причине игнорировал меня. Мне стало интересно, откуда у него такой интерес к картам. В конце концов, разве не ради карт он меня сюда заманил?

Как только эти мысли заполнили мой разум подобно темному удушающему дыму и начали душить его, он поднял на меня глаза цвета морского яда. Каким бы отстраненным и безучастным он ни выглядел, он сеял во мне эмоции, способные разрушить мое сознание.

Когда его ядовитые глаза смотрели на меня, я чувствовала себя так, словно стою на краю бездны. В его глазах отражались темные тени чудовищ, которые надвигались на меня.

– Ты выглядишь так, как будто никогда в жизни не видела сексуальных мужчин, – произнес он, в его голосе слышалась насмешка, а на губах играла сардоническая улыбка.

Он многого не знал обо мне. За двадцать один год жизни мне ни разу не доводилось рассматривать мужчину вблизи. Я не знала, что именно он прочитал на моем лице, но все так и было.

Я промолчала, продолжая наблюдать за ним, и он бросил на меня полный нетерпения взгляд.

– Почему ты вышла из комнаты? – спросил он, и его голос был подобен граниту – такой же твердый и холодный.

– Проголодалась, – ответила я, уставившись на него.

Он перевернул еще одну карту лицевой стороной к себе, с силой прижал ее к полу и уставился на изображение. Он на мгновение замер. Потом поднял свои бесстрастные глаза на меня. Я наконец вошла в гостиную и сразу почувствовала, как напряглось его тело. Мне стало любопытно посмотреть на карту, которая так взволновала его. Как только я увидела карту, прижатую пальцами к полу, мое сердце ушло в пятки, а пульс даже не участился.

Это была та самая карта, в краже которой меня обвиняли и которую он присвоил себе.

Верховная Жрица.

– Эта карта…

– Кто ты такая? – Его вопрос ошеломил меня. Я посмотрела на Эфкена, как на ненормального. Я и сама чувствовала себя как чужестранка, сбившаяся с пути и оставшаяся без единой монеты в кармане.

– Почему ты постоянно спрашиваешь меня об этом? – спросила я.

Он бросил взгляд на карту, а затем снова посмотрел на меня. Смотрел так неистово, что мне показалось, будто он снова схватил меня за запястья и прижал к спине, хотя и пальцем не коснулся.

– Я узнаю, кто ты такая, – сказал он, и решимость в его голосе заставила меня нахмурить брови еще сильнее. Но мне нечего было возразить; если я сейчас скажу что-то неправильное, он и правда может разозлиться и причинить мне настоящую боль. Он достаточно долго и очень внимательно изучал мое лицо, каждую мелкую черту. Потом сложил карты в колоду, поднялся на ноги и направился в мою сторону, не отрывая взгляда льдисто-синих глаз. С каждым шагом, приближающим его ко мне, боль в животе только усиливалась, но я старалась не показывать виду и сохранять бесстрастное выражение лица. Он остановился в двух шагах от меня и, наклонив голову, продолжил сверлить меня взглядом. Из-за нашей разницы в росте мне даже пришлось задрать голову.

– Пока не выясню, кто ты такая, я будут звать тебя Медуза.

– Перестань меня так называть, – пробормотала я, и мое сердце сжалось от страха.

– Ты будешь той, кем я скажу. – Его голос звучал механически, а взгляд пронизывал меня насквозь, как острый нож. – Ты будешь такой, какой я хочу тебя видеть. Ты забудешь свою сущность.

– Ты не в себе, – сурово отозвалась я. – Я не обязана быть такой, как ты хочешь. И не буду.

Я чувствовала его обжигающее дыхание у себя на лице. Мне казалось, что кто-то исколол мои подушечки пальцев и моей же кровью вывел на страницах буквы его имени. Мы не сводили друг с друга взглядов. В его глазах я отчетливо видела, что он способен на все что угодно, но, поскольку он еще не приступил к физической расправе, я решила сопротивляться до конца.

– Я могу свести тебя с ума, Медуза.

– Ты ничего не можешь со мной сделать, – ответила я в приступе случайной отваги. – Не знаю, как ты держишь всех в узде, но я тебя не боюсь, даже если ты приставишь к моей голове пистолет.

Его губы дрогнули, как будто он пытался сдержать смех, но то была лишь издевательская усмешка. Затем выражение его лица снова стало беспристрастным. Он напоминал глухой сейф, который невозможно ни вскрыть, ни разбить, ни поджечь, – сейф, который опасен даже в закрытом виде.

– Поэтому у тебя дрожат коленки передо мной, хотя ты ничего обо мне не знаешь? – Его вопрос застал меня врасплох. Я замерла, продолжая молча смотреть на него. – Если бы ты знала, на что я способен, то была бы напугана до смерти, Медуза. Ты была бы так напугана.

До сих пор он только угрожал мне расправой, но что-то внутри меня подсказывало, что он может сделать больше, чем обещает. Гораздо больше.

– И на что же ты способен? – внезапно спросила я, чувствуя, как любопытство одолевает меня, разрастаясь словно яма.

Интересно, что сделали мои родители, когда я пропала? Вот о чем я думала, пока Эфкен пытался навести на меня ужас. Но именно эти мысли изматывали меня больше всего. Папа, вероятно, выбился из сил, пытаясь найти меня, а что же мама? Даже несмотря на то, что наши с ней отношения были