Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– Отныне твоя свобода скрыта за скалами, которые ты возводишь вокруг себя, но ты заперта в них вместе со мной.

HAVE A NICE LIFE, BLOODHAIL

ЭФКЕН КАРАДУМАН

Единственным компасом в моей темной жизни был гнев.

Как слепой привыкает жить в темноте, так и я привык жить во тьме своего собственного гнева и научился управлять им. Даже кровь, пульсирующую по венам и поддерживающую в моем теле некоторое подобие жизни, я считал чистейшим ядом.

Я не чувствовал холод.

Я чувствовал одну лишь кровь.

Влажные стены узкого темного коридора были покрыты пятнами засохшей крови, но они тоже скрывались в тени, потому что сюда не проникал солнечный свет. Струйки крови, стекавшие по моему обнаженному телу, были похожи на горячие слезы на безупречном женском лице. Или на капли дождя на лобовом стекле автомобиля… В общем, без разницы.

Я пришел сюда, потому что мне нужно было слышать крики людей. Я был здесь потому, что кровь невинных запеклась под ногтями ублюдков, которые не боялись даже Бога, но тряслись от страха передо мной.

– Не боюсь, – сказала она. Я знал, что это ложь. Мой взгляд сам собой опустился на ее губы, и я удивился. Мне казалось, что компас вот-вот выскользнет из моих рук. Я не желал этого, я всей душой ненавидел это. Я снова посмотрел в ее кроваво-карие глаза.

Посмотрев в ее кроваво-карие глаза, я снова оказался в том туннеле, вот только с потолка падали не капли воды, а кровь, чужая кровь, покрывающая мое обнаженное тело. И от этого ощущения я напрягся. Я прекрасно знал, что след от ее зубов не сохранится на моем пальце надолго. Цвет ее глаз напоминал кровь, которая стекала по моей коже. Цвет ее глаз напоминал кровь, обагрившую мои руки. Ее глаза словно открывали портал во времени и пространстве и перемещали меня в этот самый момент.

Когда я сжал руку в кулак, внутренняя сторона ладони окрасилась кровью, пятнавшей кончики пальцев. В одной руке я хранил жизнь, а в другой – саму смерть. И сегодня использовал ту, на которой было выведено «умри». Я поднял руку и вытер нос тыльной стороной ладони, словно хотел избавиться от металлического запаха крови, от которого закладывало ноздри и ускорялось сердцебиение.

Я молчал.

Если бы хранить тишину можно было вечность, то я дал бы обет молчания до конца времен.

Запах смерти усиливался.

Смерть застилала ее кроваво-красные глаза, в которых полыхало адское пламя.

Я видел свое отражение в ее глазах. Как будто я находился вне времени и пространства, как будто я давно умер. Время было подобно сосулькам, которые вонзились в мое растерзанное тело, и моя кровь стекала с их холодной поверхности.

– Боишься.

– Нет, – выдохнула она. Ее прекрасный голос таял во времени, и я лишь усилием воли не позволял себе смотреть на ее губы. Мой компас почти выскользнул из ладони, и я сжал его еще сильнее, пытаясь сдержать гнев. Гнев был здесь, со мной. И я не должен его отпускать.

– Ты боишься меня.

Грудная клетка содрогнулась, словно напоминая о посеянной мною смерти, земля под ногами задрожала, а небо обрушилось на землю. Я крепче сжал компас. Казалось, он вот-вот упадет и исчезнет. Но я не мог этого допустить.

– Нет, – повторила она. Она могла бы убежать, но жить ей хотелось гораздо больше. Как и всем остальным… Меня не должно было волновать, выживет она или умрет. Она могла уйти и погибнуть, я мог бросить ее на произвол судьбы, и это был бы самый разумный поступок, чтобы защитить и сохранить компас. Но я не хотел, чтобы она уходила.

Я сделал еще один шаг к ней. Компас повис на кончиках моих пальцев. Я обхватил ее за талию, коснулся ее, не желая отпускать. Я не хотел, чтобы она уходила.

– Ты напугана, – прошептал я, и в этот момент компас наконец-то сорвался и упал на пол. Но мне было плевать. – Сейчас ты выглядишь такой чистой и невинной, что смогла бы одурачить даже смерть, если бы та пришла за тобой.

Глава 3

Дьяволица

LORN, ACID RAIN

Вот тот темный час, когда добрая душа превращается в злую…

В самые тихие минуты ночи женщина со слезами на глазах продала свою светлую душу злу, потому что ее крики о помощи не были услышаны. Той темной ночью, когда добрые мысли, живущие в прекрасном человеке, отступают перед злом, что таится за прекрасным ликом…

Медуза была ангелом, который мог заставить даже дьявола возжелать рай, и она же стала демоном, заманившим Бога в адские пучины.

Если раньше те, кто смотрел ей в глаза, касались морей, вдыхали запах дождя и ступали на землю, то теперь все они превращались в камень, как ее сердце, и вкушали смерть.

Ее яд стал лекарством для нее самой и чумой для других.

Я лежала на большой кровати с холодными, мягкими и непроглядно-черными простынями, как дышащий труп, обнажая все уязвимые частички моей души. Ночная тьма – такая же мрачная и черная, как простыня подо мной – окутывала комнату, в которой я сейчас находилась. Меня мучила бессонница. Тело устало, но разум по-прежнему активно работал. Хотя единственное, что его переполняло, – это чувство беспокойства.

Я до сих пор не знала, где именно нахожусь. Что-то не сходилось в этой истории, части головоломки не складывались воедино, а каждый ответ казался неправильным.

Я очень хотела есть, напоминая голодного волка, спустившегося с горы в полнолуние и отчаянного ищущего пропитание в городе. Не в силах сопротивляться настойчивому урчанию в животе, я наконец встала с кровати, и сильная боль снова прострелила голову. Я знала, что Эфкен в гостиной – изредка слышала его покашливания. Я вела себя так тихо, что звук его дыхания просачивался внутрь и обрушивался на меня подобно ночи.

Моя комната находилась недалеко от гостиной, прямо в центре темного коридора. Мой пульс участился, когда я вышла за дверь и маленькими шажками начала продвигаться сквозь темноту, раскинувшуюся словно шкура дикого зверя. Я услышала шелест бумаги и, посмотрев в сторону гостиной, увидела Эфкена, который внимательно рассматривал лежащие перед ним карты Таро. Он сидел на полу, скрестив ноги, в одних черных спортивных штанах и с