Стой, курица!, или глэмпинг «в гостях у сказки» - Марина Эльденберт

этот дар, но порой, едва взглянув на человека, она знала части его прошлого, видела их внутри себя, словно сны. Так получалось не со всеми, но увиденное всегда оказывалось правдой. Вот и теперь по глазам Кощеева она поняла: не было ошибки. Тяжело уходила мать Петра, и до последнего за сына болело ее сердце. И, хотя он был упрям, а дорожил ею и пытался помочь, но деньги не сыграли роли.

— Не лезь не в свое дело, — Кощеев махнул рукой.

Из ворот появились двое с собаками, у которых на мордах читалась ненависть ко всему живому. Так их, бедных, научили: рвать, грызть по команде, слушаться, пока удобны. Кощеев шагнул к дому, но потом все же обернулся:

— Больше сюда не приходи. — И добавил: — Территория частная, спустим собак.

Два громадных кобеля рванулись по команде на коротких поводках, встали грозно на задних лапах, повисли, захлебываясь лаем, но Степанида не шелохнулась.

— Своим умом живите, — сказала она, с каждым из вышедших встретившись глазами. — Сами что собаки при хозяине лаете да зубы кажете, да этих бедных научили только злобе! Сейчас еще можно остановиться, потом будет поздно.

Могли ли здесь у нее появиться союзники? Или этим ребятам уже нельзя было помочь? Но не во всех глазах она прочла пренебрежение и насмешку…

— Пшла прочь, бабка! — рявкнул один из бугаев, повторно спуская собаку.

Однако, пес как о стену разбился, не добравшись до Степаниды каких-то десять сантиметров. Он хрюкнул, расчихался и сконфуженно заскулил, отступая.

— Зверя не наказывай, — сказала Степанида. — Он не виноват, что его хозяин — дурак.

И пошла прочь неспешно, под раскаты грома да блеск молний. Там, у северного края стены, она оставит им подарок — мешочек с травами да камушками от нечистой силы, как ее бабушка учила. Мало кто сейчас в это верил, но порой достаточно было просто чувствовать. На невидимое обычными глазами смотреть — что глубину омута травинкой измерять. Потустороннее себя показывало редко, и только тем, кто зрит душой. Кощеев, понятное дело, не видел ничего дальше своей алчности. Земля была для него капиталом, лес — материалом, озера — просто лужами. Степанида не знала, конечно, его точных планов, но она привыкла анализировать и предполагать, и, судя по его реакции, попала в точку в своем предположении. Теперь ей следовало найти более молодых и активных союзников, и кое-кто у женщины на примете уже был...

Внезапно она услышала за спиной пыхтение и поняла, что собаку-таки спустили с поводка ей вслед. И бежала она, судя по всему, быстро. Степанида знала, что делать в таких случаях: дед ее, к которому она давным-давно ездила в гости в Сибирь, держал мохнатых кавказских овчарок.

Она обернулась и встала прямо, глядя мимо зверя, одной рукой медленно доставая из кармана особую смесь специй, а вторую пряча под плотный передник. Женщина взяла специи на всякий случай, зная, что у Кощеева много собак.

— Добрый зверь, хороший зверь, — сказала она мягко. — Не злись. Фу. Нельзя. Я не хочу тебя обижать.

Жил у них в деревне один кинолог. Лаской, говорил, злую собаку, особенно если она атакует, не остановишь. А у женщины против такой махины и вовсе, по его словам, не было шансов…

Оглушительный раскат грома сбил пса с толку, и он, сбавив темп, остановился в метре от Степаниды в напряженной позе, показывая огромные клыки.

— Хороший пес, — Степанида по-прежнему не смотрела собаке в глаза. — Умный зверь, сильный. Иди домой. Иди на место.

Хлынул ливень. Пес стерег ее, словно добычу, но она по-прежнему не боялась. Кто кого? Она была терпелива, и дождь ее не донимал.

— Рок, ко мне! — наконец донеслось откуда-то, и зверь тотчас, развернувшись, побежал обратно к хозяевам.

По пути он еще обернулся на нее, пронзив тяжелым взглядом, но в собачьих глазах не было ни холода, ни злобы, лишь странный интерес. Внутренним чутьем Степанида осознала: они очень скоро снова встретятся.

Глава 10. Полевик, Леший и Водяной в придачу

Василиса

— С днем рождения, лапушка моя!

Когда только она успела испечь этот торт? Я проснулась в восемь, а у бабули уже были готовы и пирожки, и салат, и творожная запеканка… Ещё и это медовое великолепие!

— Спасибо, бабуль! — улыбнулась я, крепко ее обнимая. — Люблю тебя! Какое все аппетитное на вид! Но я ведь просила тебя, не заморачивайся…

— Как это? — делано возмутилась она. — Внучке двадцать восемь исполняется! К тому же, мне Лев помогал рано утром.

— Значит, он еще и готовить умеет? — улыбнулась я, и бабуля тепло улыбнулась в ответ.

— Он вообще рукастый. Плохо, что бессонница его мучает, но я уже у Степаниды трав попросила успокаивающих. — Он нахмурилась. — Вот только он пить их отказывается. Сидит там ночью с этими мониторами… Глаза еще испортит!

— Да, глаза у него часто усталые, — вздохнула я, сдерживая улыбку: бабушка так мило заботилась о Льве, а он так мило принимал ее заботу! Изо всех сил изображал сдержанность, но я-то видела — сердце оттаяло.

— Ну хоть днем немного спит, уже хорошо, — кивнула бабуля.

Со Львом нам было гораздо спокойнее, да и бандиты вроде как притихли. По крайней мере, по деревне их джип больше не колесил. Что касается поджога — личность злоумышленника участковый установить не смог, но наши жалобы выслушал.

— Что вы от меня хотите? — развел он руками. — Никаких доказательств причастности Кощеева нет.

Было понятно: он или боится с ним связываться, или тоже получил взятку.

— Толку от него не будет, — сказал Лев. — Сами справимся.

Он справлялся отлично. Лев бы внимателен, строг к себе, всегда спокоен. Он полюбил сидеть на лавочке у сарая — непременно в компании Бени и кур: от его пристального взгляда и тонкого слуха не ускользали никакие, даже далекие разговоры. Плюс, он постоянно ходил по деревне и округе, оставив нам рацию для связи и взяв телефон.

В это утро мы вместе пили чай с тортом и отмечали мой праздник. Ничего шумного не хотелось, и я смутилась, когда Лев подарил мне мощный шокер для самозащиты. Он также показал, как им пользоваться, и посоветовал не медлить в случае чего.

— Если бить — то сразу. Засомневаешься, промедлишь