Золотой век русской поэзии - Вильгельм Карлович Кюхельбекер

златых;

Но без него не труп ли я бездушный

Средь трупов, столь же хладных и немых?

1838

Участь русских поэтов

Горька судьба поэтов всех племен;

Тяжеле всех судьба казнит Россию:

Для славы и Рылеев был рожден;

Но юноша в свободу был влюблен…

Стянула петля дерзостную выю.

Не он один; другие вслед ему,

Прекрасной обольщенные мечтою,

Пожалися годиной роковою…

Бог дал огонь их сердцу, свет уму.

Да! чувства в них восторженны и пылки;

Что ж? их бросают в черную тюрьму,

Морят морозом безнадежной ссылки…

Или болезнь наводит ночь и мглу

На очи прозорливцев вдохновенных;

Или рука любезников презренных

Шлет пулю их священному челу;

Или же бунт поднимет чернь глухую,

И чернь того на части разорвет,

Чей блещущий перунами полет

Сияньем о́блил бы страну родную.

1845

А. И. Одоевский

Бал

   Открылся бал. Кружась, летели

Четы младые за четой;

Одежды роскошью блестели,

А лица – свежей красотой.

Усталый, из толпы я скрылся,

И, жаркую склоня главу,

К окну в раздумье прислонился,

И загляделся на Неву.

Она покоилась, дремала

В своих гранитных берегах,

И в тихих, сребряных водах

Луна, купаясь, трепетала.

Стоял я долго. Зал гремел…

Вдруг без размера полетел

За звуком звук. Я оглянулся,

Вперил глаза – весь содрогнулся,

Мороз по телу пробежал.

Свет меркнул… Весь огромный зал

Был полон остовов… Четами

Сплетясь, толпясь, друг друга мча,

Обнявшись желтыми костями,

Кружася, по полу стуча,

Они зал быстро облетали.

Лиц прелесть, станов красота —

С костей их все покровы спали.

Одно осталось: их уста,

Как прежде, всё еще смеялись;

Но одинаков был у всех

Широких уст безгласный смех.

Глаза мои в толпе терялись,

Я никого не видел в ней:

Все были сходны, все смешались…

Плясало сборище костей.

1825

«Что мы, о Боже? В дом небесный…»

Что мы, о Боже? В дом небесный,

Где сын твой ждет земных гостей,

Ты нас ведешь дорогой тесной,

Путем томительных скорбей,

Сквозь огнь несбыточных желаний!

Мы все приемлем час страданий

Как испытание твое;

Но для чего, о бесконечный!

Вложил ты мысль разлуки вечной

В одноночно́е бытие?

1826

Сон поэта

Таится звук в безмолвной лире,

Как искра в темных облаках;

И песнь, незнаемую в мире,

Я вылью в огненных словах.

В темнице есть певец народный.

Но – не поет для суеты:

Срывает он душой свободной

Небес бессмертные цветы;

Но, похвалой не обольщенный,

Не ищет раннего венца.

Почтите сон его священный,

Как пред борьбою сон борца.

〈1826–1827〉

«Струн вещих пламенные звуки122…»

Струн вещих пламенные звуки[122]

До слуха нашего дошли,

К мечам рванулись наши руки

И – лишь оковы обрели.

Но будь покоен, бард! – цепями,

Своей судьбой гордимся мы,

И за затворами тюрьмы

В душе смеемся над царями.

Наш скорбный труд не пропадет,

Из искры возгорится пламя,

И просвещенный наш народ

Сберется под святое знамя.

Мечи скуем мы из цепей

И пламя вновь зажжем свободы!

Она нагрянет на царей,

И радостно вздохнут народы!

〈1828–1829(?)〉

«Что за кочевья чернеются…»

Что за кочевья чернеются

   Средь пылающих огней? —

Идут под затворы молодцы

   За святую Русь.

За святую Русь неволя и казни —

   Радость и слава!

Весело ляжем живые

   За святую Русь.

Дикие кони стреножены,

   Дремлет дикий их пастух;

В юртах засыпая, узники

   Видят Русь во сне.

За святую Русь неволя и казни —

   Радость и слава!

Весело ляжем живые

   За святую Русь.

Шепчут деревья над юртами,

   Стража окликает страж, —

Вещий голос сонным слышится

   С родины святой.

За святую Русь неволя и казни —

   Радость и слава!

Весело ляжем живые

   За святую Русь.

Зыблется, светом объятая,

   Сосен цепь над рядом юрт.

Звезды светлы, как видения,

   Под навесом юрт.

За святую Русь неволя и казни —

   Радость и слава!

Весело ляжем живые

   За святую Русь.

Спите, равнины угрюмые!

   Вы забыли, как поют.

Пробудитесь! Песни вольные

   Оглашают вас.

Славим нашу Русь, в неволе поем

   Вольность святую.

Весело ляжем живые

   В могилу за святую Русь.

1830

«Ты знаешь их, кого я так любил123…»

Ты знаешь их, кого я так любил[123],

С кем черную годину я делил…

Ты знаешь их!.. Как я, ты жал им руку

И передал мне дружный разговор,

Душе моей знакомый с давних пор.

И я опять внимал родному звуку,

Казалось, был на родине моей,

Опять в кругу соузников-друзей.

Так путники идут на богомолье

Сквозь огненно-песчаный океан,

И пальмы тень, студеных вод приволье

Манят их вдаль… Лишь сладостный обман

Чарует их; но их бодреют силы,

И далее проходит караван,

Забыв про зной пылающей могилы.

1836

«Куда несетесь вы, крылатые станицы…»

Куда несетесь вы, крылатые станицы?

В страну ль, где на горах шумит лавровый лес,

Где реют радостно