Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

Его ко мне из ЦК направили, учраспред, распределительный отдел, или кто-то из секретарей. Он произвел на меня неплохое впечатление.

Он ко мне приходил в МИД: „Вот меня направляют по дипломатическим каналам“. И в ЦК, не помню, кто мне говорил, что вот этого человека можете использовать на дипломатической работе. Я предложил Венгрию – согласились. И он в Венгрии вел себя хорошо»[1737].

Юрий Владимирович Андропов. 1980-е. [Из открытых источников]

На 7 ноября 1983 года Молотов произнес тост: «За нашу партию, ее Центральный Комитет, за товарища Андропова, его здоровье, в котором он, видимо, нуждается!»

«Таких персональных тостов за наших руководителей раньше я от Молотова никогда не слышал…», – комментирует Ф. Чуев. А Молотов продолжил: «Я считаю, что за последние пару лет большим достижением для нас, коммунистов, стало появление двух человек. Во-первых, Андропов. Это для меня неожиданность, потому что я в кадрах, в частности, в большевистских кадрах, разбирался неплохо. Громыко – мой выдвиженец, оказался на месте. Андропов – это первая неожиданность, но приятная неожиданность. Оказывается, в политике он твердый человек, с кругозором. Надежный человек. По-видимому, он здорово вырос за годы работы. Оказался вполне надежным. И у меня был на месте.

И второй человек – Ярузельский. Я, например, не слыхал такую фамилию до появления его в качестве Первого секретаря… Большевиков среди поляков было мало. Но были. Был Дзержинский. Этот человек высокого стиля. Поляки тогда были еще хуже, чем сейчас.

Ярузельский нас выручил, по-моему… Раньше для меня такой же приятной неожиданностью был Фидель Кастро»[1738].

Молотова тревожило: «По внешнему виду Андропова можно сказать, что он не вполне здоровый человек. Но все-таки этот человек для данного периода у нас – находка. Я не знаю, кто бы мог другой – в этом кругу я не вижу. Немногословен. Словами не топит мысль»[1739]. После смерти Андропова Молотов жалел о нем: «Жалко, мало побыл. Хороший человек и руководитель хороший. Андропов явно был не на стороне Хрущева и не на стороне, пожалуй, Брежнева тоже»[1740].

Но выяснилось, что Андропов – это все же часть коллектива, этот коллектив продолжал работать, координируемый слабеющий дланью нового тяжело больного генсека К. Черненко. Партийный ареопаг тоже был не на стороне Хрущева, и решился продемонстрировать это скромным символическим актом.

7 июня 1984 года Молотову позвонили из ЦК и сообщили, что ему предстоит поездка в Москву. За ветераном прибыли две черные «Волги». О цели поездки ему не сообщили, но были так любезны, что явно речь шла о чем-то хорошем.

«За Вячеславом Михайловичем приехали где-то в четвертом часу на двух машинах, – говорит Сарра Михайловна, – в одной было трое, среди них – врач, в другой – двое. Поставили машины на дороге у дачи, а я как раз там была. Вижу: черные машины с антеннами. „Вы не к нам?“ – спрашиваю. Ничего не говорят. Я тогда пошла домой. Смотрю, двое идут к нашей даче. Поняли, что я отсюда, улыбаются, заходят: „Мы к Вячеславу Михайловичу“. – „Сейчас, он одевается наверху“. Таня ему там помогала.

– Мы ему серый костюм нагладили, серый галстук, шляпу надел, – говорит Таня. – Он даже не спал днем»[1741].

Молотова привезли на Старую площадь в кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС К. Черненко. «Он меня принял в своем кабинете, – уточняет Молотов. – Сидел за столом. Когда я вошел, он вышел из-за стола навстречу, поздоровался за руку, и мы сели за длинным столом напротив друг друга. Он что-то сказал, но я плохо слышу, а он, бедолага, неважно говорит. И тогда он показал постановление. Я ему говорю: „Я же с 1906 года…“ – А он говорит: „Вот в постановлении так и записано“.

– Чтоб стаж сохранить?

– Да, да.

– У вас теперь самый большой стаж в стране – 80 лет в партии!

– Да уж…

– Такого ни у кого нет.

Разговора не было почти никакого. Он заявил, что вы вот восстановлены в партии и вручил мне копию… Поздравил. Больше ничего.

– Не дал вам постановление с собой?

Нет, не дал. Две минуты, не больше, я был. Я не расслышал, что он мне сказал, ответил ему, что мне неизвестно, за что я был исключен и за что восстановлен»[1742].

Круг замкнулся. Оба они заканчивали свою жизнь, хотя Черненко был моложе на два десятилетия. Вместе с ним уходила эпоха стабильности СССР и открывалась эпоха перемен. И одним из немногих деяний тяжело больного и пассивного правителя стало восстановление в партии одного из старейших ее деятелей, который управлял страной во времена юности Константина Устиновича. Да, кто-то воспримет это как реверанс в сторону сталинизма, но для Черненко и других членов Политбюро, принявших решение о восстановлении, это была дань их молодости, истории партии, с которой была связана их жизнь. Характерно, что в партии восстановили именно Молотова, без Кагановича и Маленкова. Политическая жизнь Молотова начиналась в годы Первой российской революции, когда партия позволила ему приобщиться к ее тайнам. Последним политическим событием его жизни стало восстановление в ее рядах. Это было признание его заслуг, его исторической правоты. Но лицо партии, на которое довелось взглянуть Вячеславу Михайловичу при встрече с Константином Устиновичем, болезненно-бледное и апатичное, не внушало оптимизма.

Константин Устинович Черненко. 1980-е. [Из открытых источников]

А дома был праздник. Молотов возвестил близким благую весть, и сели за торжественное чаепитие, которое вечером в более широком составе дополнилось торжественным ужином. 12 июня Молотову привезли партийный билет. Партийный стаж определили без перерыва с 1906 года, так что Вячеслав Михайлович стал старейшим членом КПСС.

12 июля на Политбюро Черненко рассказывал коллегам: «Я принимал В.М. Молотова, беседовал с ним. Он воспринял наше решение с большой радостью и чуть не прослезился. Молотов сказал, что это решение означает его второе рождение. Молотову сейчас 92 года, но выглядит он достаточно бодрым и говорит твердо. Даже пошутил: „Только, мол, плохо, что работаете вы, как и мы раньше, допоздна“. Но и серьезно заявил: „…ведете вы дело правильно, за это и получаете поддержку народа“.

Устинов: Это важная оценка с его стороны.

Тихонов: В целом мы правильно сделали, что восстановили его в партии…» Далее члены Политбюро благожелательно обсудили возможность восстановления в партии Маленкова и Кагановича.