«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев

4. Будучи секретарем делегации Коминтерна в Германии в 1923 году, передавал в польскую разведку все материалы о польско-германских отношениях, которые специально интересовали 2-й отдел Польглавштаба.

5. Будучи завербован в 1928 году в германскую разведку офицером германского рейхсвера НИДЕРМАЙЕРОМ, БОРОВИЧ передал ему секретный материал о состоянии Красной армии и, в свою очередь, получил от НИДЕРМАЙЕРА материал о состоянии чехословацкой армии для передачи в польскую разведку. Этот материал БОРОВИЧ передал подполковнику ГРАБОВСКОМУ.

6. По приезде в 1930 году в Москву БОРОВИЧ был связан по линии германской разведки со ШТЕЙНБРЮКОМ – (арестован), а по линии польской разведки с БОРТНОВСКИМ, причем БОРОВИЧ поступив на работу в Главхимпром за это время передал ШТЕЙНБРЮКУ и БОРТНОВСКОМУ материалы о положении химической и о работе научно-исследовательского химического института, а поступив на работу в середине 1932 г. к РАДЕКУ в качестве его секретаря в Бюро Международной информации при ЦК ВКП (б) БОРОВИЧ передавал все материалы этого бюро как ШТЕЙНБРЮКУ, так и БОРТНОВСКОМУ.

7. Перейдя в 1936 году вновь на работу в Разведупр и получив командировку в Китай, БОРОВИЧ связался там по явке ШТЕЙНБРЮКА с агентами германской разведки ЗОРГЕ, ШТЕЙНОМ, „Коммерсантом“ (кличка), которыми он руководил.

БОРОВИЧ изобличается в своей шпионской и изменнической деятельности показаниями СТАШЕВСКОГО, БОРТНОВСКОГО, ШТЕЙНБРЮКА, ИЛЬКА.

Полностью сознался.

На основании вышеизложенного БОРОВИЧ Лев Александрович, 1896 г.р., урож. гор. Лодзь (Польша), сын Лодзинского текстильного фабриканта, до ареста зам. нач. 2-го Отдела Разведупра РККА, в звании дивизионного комиссара, быв. член ВКП (б) с 1918 года —

Обвиняется в том, что, состоя на военной службе в РККА, он был завербован в 1920 г. в качестве агента польской разведки и в 1928 г. в германскую военную разведку и передавал шпионские материалы в эти разведки, будучи связан с официальными представителями этих разведок <..> т. е. по ст. 58, 1 – б и 17-58-8 УК РСФСР. <..>

Вещественных доказательств по делу нет».

25 августа 1937 года состоялось закрытое заседание Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР, которое длилось всего 20 минут. Лев Александрович Борович (в приговоре ошибочно указано отчество «Антонович»), бывший заместитель начальника 2-го Отдела Разведупра РККА, дивизионный комиссар, был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу, и приговор был приведен в исполнение в тот же день. Боровича реабилитировали 17 ноября 1956 года.

1 августа положение в Разведупре в связи с разоблачением «врагов народа» обсуждалось на Политбюро. Было принято решение: «Освободить Я. К. Берзина от обязанностей начальника Разведывательного управления РККА с оставлением его в распоряжении Наркомата Обороны». По инициативе Сталина Ежову поручалось «установить общее наблюдение за работой Разведупра, изучить состояние работы, принимать – по согласованию с наркомом – неотложные оперативные меры, выявить недостатки Разведупра и через 2 недели доложить ЦК свои предложения об улучшении работы Разведупра и укреплении его свежими кадрами»[577]. В этом же решении Политбюро временное исполнение обязанностей начальника военной разведки возлагалось на комдива А. М. Никонова, который с декабря 1934 года являвшегося заместителем начальника Разведупра. Это был один из старейших сотрудников Управления. Пришедший в военную разведку в 1921 году, Никонов прошел все ступени служебной карьеры – от помощника начальника отделения до заместителя начальника управления. Его связывали тесные дружеские отношения с Берзиным. А потому Ежов, продолжая «чистку» Разведупра, предоставил Сталину компрометирующие материалы и на Никонова, в том числе справку о том, что замначальника Разведупра передал Тухачевскому материалы о Вооруженных силах Польши и Германии, которые тот не вернул. Факт ознакомления заместителя наркома обороны с материалами об иностранных армиях не содержал в себе ничего подозрительного. Но в ситуации, когда высший военный состав РККА обвинялся в передаче разведкам иностранных государств различных секретных материалов, такого рода сведения служили благоприятным фоном для усиления шпиономании. Сталин поддержал Ежова: «На основе показаний арестованных полагаю, что его в Разведупре держать и одного дня нельзя». 5 августа Никонов был арестован[578].

7 августа 1937 года в Хабаровске арестовали начальника Разведотдела ОКДВА полковника М. К. Покладок.

«Начальнику Управления НКВД по Дальневосточному Краю

Арестованного Начальника РО ОКДВА полковника

ПОКЛАДОК

ЗАЯВЛЕНИЕ

Я член нелегальной троцкистской организации и агент японского Генштаба. Я был завербован в троцкистскую организацию в конце 1928 года НИВИНСКИМ – слушателем Востфака Военной Академии РККА, который использовал мои отдельные мелкие недовольства и убедил меня в необходимости стать на путь борьбы против Соввласти, доказывая неизбежность борьбы за демократию против диктатуры. НИВИНСКИЙ являлся скрытым троцкистом и окончательно был разоблачен только в 1936 году.

В 1930 г. я по рекомендации НИВИНСКОГО выехал в Японию, где до лета 1932 года был на стажировке в 61 пех. полку. Военным атташе в Японии в то время был ПРИМАКОВ, который с первого дня моего приезда принял во мне особое участие: внимательность, мягкость, предупредительность и готовность оказать услугу в самой мелочи характеризовали его отношение ко мне. По-видимому, ему уже было известно мое согласие работать в организации. Таким же отношением отличался и КУЗЬМИЧЕВ. Насколько я понял из окружающей обстановки в Токио в то время (1930—31 гг.) уже существовала крепко сколоченная троцкистская организация, возглавляемая ПРИМАКОВЫМ; в нее входили, кроме ПРИМАКОВА, РОММ, ПАНОВ, НИВИНСКИЙ, КУЗЬМИЧЕВ, КОНСТАНТИНОВ и другие. В частности, я подозреваю, что в нее входил и РАМЗАЙ, который в то время находился в Шанхае, прибыл в Токио в 1933 г. РАМЗАЙ был рекомендован в РУ РККА РАДЕКОМ (выделено мной. – М.А.). Так как до ПРИМАКОВА в Токио был ПУТНА, то наиболее вероятно, что организация была первоначально создана ими, а развита и укреплена ПРИМАКОВЫМ. За время пребывания в Японии я дал ряд материалов по радиосвязи, тактики связи, политико-моральном состоянии РККА (этим очень интересовались японцы) и др. Материалы я сначала передавал лично ПРИМАКОВУ, а после его отъезда командиру 3 батальона майору МУГИКУРА и переводчику СИМАМУРА. Отсюда я делал вывод, что ПРИМАКОВ был тесно связан с японским генштабом, а последний установил связь со мной непосредственно через офицеров 61 п. Полка (МУГИКУРА). В августе 1930 г., перед своим отъездом в СССР, ПРИМАКОВ был у меня в ВАКАЯМЕ и предупредил меня, что я могу довериться МУГИКУРА.

Из Японии я вернулся в СССР в 1932 году и имел явку к СМАГИНУ – замнач. III Отдела РУ РККА. До этого в течение 4-х лет СМАГИН был пом. военного атташе в Токио. СМАГИН является старым японским разведчиком еще с 1920 г., когда он находился в Хабаровске, оккупированном японцами. Во время работы в РУ РККА я по шпионской линии был связан со СМАГИНЫМ, ПАНОВЫМ, КАРИНЫМ.

В апреле 1937 г. я был командирован на Дальний Восток на должность начальника РО ОКДВА; мою кандидатуру выдвигали КАРИН и БОГОВОЙ; последний провожал меня в Москве на станции. Перед отъездом в Хабаровск из