Дубль два. Книга вторая - Олег Дмитриев

вывел меня из состояния блаженной водительской полудрёмы, к которой располагало всё — от прошедшей ночи и плотного завтрака, до почти пустой дороги и уверенного хода нашего шведского флагмана. Сердце будто пропустило удар, чуя беду.

Она тянула мне смартфон, а с лица на глазах уходила вся кровь — веснушки на побелевшей коже стали заметнее. В глазах плескались паника и боль.

Я сбавил скорость и скосил глаза на экран. Судя по логотипам и водяным знакам — это была запись какого-то новостного канала, которую цитировало электронное СМИ, или наоборот. Я видел надпись «Подслушано» — так обычно называли локальные группы в соц.сетях, где постоянно сыпались всякие дурацкие сенсации и происшествия, типа «собака Тузик пропала со всеми деньгами семьи Ивановых» или «на перекрёстке Ленина и Маркса провалился асфальт, Сталина на них нет».

Девушка-диктор звонким, но не от радости, голосом сообщала, что такого в городе не припоминают ветераны милиции. В собственной квартире зверски убита семья зубного техника Банкина: он сам, его домохозяйка-жена и их малолетняя дочь Милена. Следствие пока затрудняется с версиями и комментариев не даёт.

Судя по кадрам — следствию в лице давно не спавшего майора было вовсе не до вопросов от прессы, что он предельно доходчиво и сообщал прямо в камеру. Не надо было владеть Речью, чтобы по губам прочитать, куда именно должны были отправляться оператор и корреспондент. За спиной майора мужики в форме курили с лицами, хуже того, которое было у дяди Сени на похоронах моей мамы. Мимо них другие, на которых лиц не было вовсе, выносили носилки, где тревожно, словно Пятна Тьмы, колыхались чёрные большие мешки. Последним шёл, кажется, следователь, в гражданской одежде. В заляпанных кровью брюках. И в слезах. В руках у него был точно такой же мешок, только значительно меньше по размеру. Из дыры справа вдруг выскользнул и упал на асфальт маленький красный предмет. Который ни глаза, ни мозг узнавать категорически не хотели. Руку, криво, наискось отрубленную чуть ниже локтя.

Камера замерла, дёрнулась — и картинка уехала наверх, по серым кирпичным стенам, по стволу росшей у подъезда рябины, прямо в небо, пустое и молчаливое. Оператор к увиденному тоже готов не был и потерял сознание. Повезло. Со всех сторон полетела матерщина, злая, густо. Настолько, что её «запикивание» слилось в сплошной сигнал, какой бывал раньше, когда поздно ночью телевизор начинал показывать настроечную таблицу.

Сбивчивым и сдавленным голосом, со слышащимися в нём слезами и ненавистью, девушка-диктор за кадром сообщила, что есть основания подозревать в причастности к ужасному кровавому массовому убийству падчерицу Банкина, Климову Ангелину, проживавшую вместе со зверски убитыми. На экране появилось фото Энджи с какой-то девчонкой на коленях, лицо которой было замазано. Всем, кто видел Климову, предлагалось тут же сообщить за крупное вознаграждение. Но ни в коем случае не предпринимать мер к задержанию.

— Чего это, Яр, а? — шёпотом, от которого у меня зашевелились волосы на голове, спросила Лина. — Это как же, а, Яр?..

На наше счастье, машина в это время уже стояла на обочине на аварийке. Потому что если бы Энджи начала, хрипя и воя, царапать ногтями горло, а я бросился перехватывать ей руки на ходу — было бы очень плохо всем нам.

— Ось, наркоз! — рявкнул я так, что сам испугался. И раздавшегося рыка, который Речь только усилила, и чёрно-алой вспышки перед глазами, полыхнувшей одновременно с ним.

Лина обмякла и сползла головой на подлокотник между сидениями. Ровно и глубоко дыша. Во сне. Я глянул в зеркало. За моей спиной выпала соска изо рта Павлика и повисла на какой-то новой пластмассовой цепочке, что крепилась прищепкой ему за рукав футболки на плече. Алиса склонила голову к верхушке его кресла-люльки. Оба крепко спали.

— Это чего сейчас было, твою мать? — Сергий протирал кулаками глаза и широко разевал рот, будто сом на берегу.

— Странник опять Ярью швыряется, как в последний раз, — ответило Древо. — Велел мне Линку усыпить, а Силы кинул столько, что тут теперь на семь саженей вокруг вообще все спят, даже кроты под землёй. Хорошо, повозок ваших самобеглых на тракте не было — побился бы народишко… Прав ты был, Серый, учить его ещё да учить. Не Странник, а бомба какая-то…

— А усыплять-то зачем? — вернул его к первому вопросу Сергий.

— Охота, Серый. Охота началась. Да как-то уж больно споро да зло в этот раз, — задумчиво сообщило Древо.

— Где? — теперь алым и слепяще-белым полыхнуло от Хранителя.

— Во Дебрянске пока. Семью Ангелины нашли. Мамку, отчима и сестрёнку сводную.

— Всех? — хмуро спросил Сергий, бросив на меня сложный взгляд через зеркало заднего вида.

— Всех. Да на неё саму и повесили, видно. Жандармов нынешних показывали. Двое из них «чёрным» служат. Да бабёнка та, что вслух говорила, тоже, поди, — как он понял по видео и звуку, которые смотрел и слушал через меня, то, что полицейские и журналистка были с Пятнами? Надо будет узнать обязательно.

— Привычка, разберёшься, — ответило Древо. — Сам что мыслишь?

— Что любую их тварь, какую увижу теперь, убью без раздумий, — я медленно разжимал кулаки, распрямляя сведённые пальцы.

— Это чувство запомни да схорони в душе, пригодится, — кивнул за спиной Хранитель.

— А если менее общо́, конкретнее? — попросил Ося.

— Ты же можешь ей из памяти это убрать? Заблокировать как-то? — я смотрел на Лину.

— Могу. Но зачем? Чтоб она каждый раз так сердце рвала себе, когда снова узнает? Не дело это, — мудрому Древу, наверное, было виднее.

— Тогда в полусне её держи, пока не полегчает хоть чуть-чуть. Хотя какой там к псам «полегчает»… — перед глазами снова приветливо помахала мне гостеприимная сосновая ветка.

— Сейчас маршрут перепроложим. Эта дрянь на федеральные каналы в течение часа попадёт, вечером вся страна знать будет. Мрази какие, надо же, — зубы скрипнули сами собой. — Найдём салон красоты по дороге, перестрижём и перекрасим. Ты умеешь как-то внешность человеку поменять? — это к Осине. Мало ли.

— Чего там уметь-то: леща дал — и личность на неделю поменялась, — буркнул сзади Сергий. И тут же поднял ладони: — Прости, прости, хреновая шутка вышла, виноват.

А я думал дальше. Телефон и документы у Лины новые, от Шарукана. Но про него «чёрные» знают. Выходит, машина наша с номерами