Стратег из ниоткуда - Михаил Александрович Атаманов

на соседку с кулаками, насилу собравшиеся селяне её оттащили. Чтобы не допустить ссоры и драки из-за такого пустяка, я встал меж ругающихся женщин и предложил собравшимся сперва разобраться с принесённой рыбой, а потом уже решать, кто способен сшить мне одежду, и какой оберег лучше.

Помогло. Весь улов селяне разобрали в две минуты, предложив мне взамен за рыбу муку, моток крепкой бечёвки, свежеиспечённый хлеб, новенькие сандалии на деревянной подошве, вкусный домашний обед прямо сегодня с некой «хорошей брагой из прошлогодних грибов» и полную корзину болотной кислицы. Также я стал обладателем одной серебряной и шести медных монет, которые сложил в сумку. С минуту поразмыслив, в качестве швеи я выбрал розовощёкую полную женщину лет двадцати пяти — у той хотя бы ткань дома имелась, да и соседи подтвердили, что она замужем и действительно шьёт одежду, так что визит в её дом означал просто пошив новых брюк, а не что-то другое совсем мало связанное с портным ремеслом.

* * *

— Зайди-ка ко мне в дом, парень! — невысокий и толстый мужичок в чуть лучшей одежде, чем у остальных виденных мной селян, подстерёг меня при выходе из дома портнихи, где мне сшили новые брюки и угостили обедом с чаркой вонючего самогона.

Этого селянина я видел впервые, но по уверенному виду почти сразу догадался, что передо мной глава деревни. Он же сам, как выяснилось, уже неплохо знал обо мне — видимо, соседи пересказали во всех подробностях мою историю.

— Значит, из Киреи приплыл? — спросил он по дороге к большой избе в центре деревни. — И ты племянник старого Альвара Рыбака, которого два года назад русалки сожрали?

Я подтвердил, не очень понимая, к чему вообще эти ненужные вопросы, если глава деревни и так всё знает. Прошёл за ним в дом, и мужик закрыл за собой плотную дверь. Цыкнул на шумных расшалившихся ребятишек, велев им играть на улице, и повернулся ко мне.

— Всё ты складно говорил, парень. Только вот старый Альвар не из Киреи к нам пришёл, да и никогда не бывал он в том городе. И не слышал я никогда от старого рыбака про его братьев или сестёр, хотя много с ним общался. Так что покажи-ка ты мне свою бирку, парень, на которой сказано, что ты житель вольного города Кирея.

Бирку? Какую ещё бирку? Признаться, в первый раз я слышал о существовании каких-либо документов в этом мире. По-видимому, растерянность очень красноречиво отобразилась на моём лице, поскольку внимательно наблюдавший за моей реакцией мужичок довольно усмехнулся и продолжил.

— Так и знал, что нет у тебя никакой бирки. Беглый? Впрочем, неважно. Справлю я тебе документы, комар носа не подточит. Будет сказано в новой бирке, что ты уже два года живёшь здесь в Сухом Луге. Этого срока достаточно, чтобы ты считался нашим жителем и вольным гражданином королевства Брена, так что кем бы ни был твой прежний хозяин, от него ты, считай, получил вольную.

Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Излишне наивным я никогда не был, а потому понимал, что за «просто так» никто помогать чужаку не станет. И действительно, тут же прозвучала цена.

— С тебя двадцать серебрушек за мою доброту. Долг вернёшь целиком и деньгами, до праздника осеннего равноденствия. А до полной выплаты с тебя каждый день по связке свежей рыбы. Усёк? Вот и отлично. Думаю, мы друг друга поняли. И да, меня зовут Демид, и я тут в Сухом Луге главный, самим бароном Освальдом Кровавым поставленный наместник. Так что если мне что понадобится от тебя, парень, ты должен расшибиться, но сделать, иначе ждут тебя очень большие проблемы. Усёк? Вот и славно. Бирка твоя будет готова уже завтра, но получишь ты её на руки лишь после того, как полностью рассчитаешься со мной. Всё, ступай. И завтра жду от тебя свежую рыбу!

* * *

Охренеть, мной манипулирует и даже поставил на счётчик какой-то малограмотный деревенский староста! Послать бы его в известном всем направлении и просто уйти, благо мир огромный, и найти меня ушлый Демид никогда не сможет. С другой стороны, и исправные документы, позволяющие легализоваться в новом мире и больше не опасаться многочисленных врагов и агентов, разыскивающих призванных героев, заполучить мне очень хотелось. А двадцать серебрушек, если так подумать, не настолько уж и большая сумма. Дней за десять-двенадцать, думаю, наберу. Да и жемчужины, что дала мне вчера Ларнея, тоже можно будет продать, что ускорит процесс сбора необходимой суммы. После чего можно будет сорваться с места и отправиться куда глаза глядят уже с «правильной биркой», и никто не увидит во мне человека из иного мира.

С этими размышлениями я возвращался из деревни длинным путём через сухую балку и вокруг болота, поскольку второй раз встречаться с опасными крысоволками мне что-то не хотелось. Я нёс в руках достаточно тяжёлую сумку с мукой и корзину ягод, был рассеян и погружён в свои мысли, но всё же почувствовал лёгкое прикосновение к эльфийской сумочке за спиной. Резко обернулся и… и вот кого меньше всего ожидал увидеть в качестве вора, так это сухонькое существо в платьице из коры и листьев, больше всего напоминающее болотную корягу или заросший пенёк. Неведомая воровка похоже тоже не ожидала, что я её почувствую, а тем более увижу, а потому на секунду растерялась. Я же выпустил пакет с мукой и крепко схватил невысокое существо за сухонькую руку, напоминающую ветку дерева.

— И кто тут у нас? — строго спросил я, не отпуская дёргающуюся и пытающуюся вырваться нечисть.

Существо подёргалось-подёргалось и обмякло, признавая поражение.

— Кирен-на я. Кикимора местн-ная.

— Да? И с каких это пор кикиморы стали воровать вещи у мирных путников?

— Н-не вещи. Хлеба очен-нь захотелось. Чувствовала, что он-н в сумке. И решилась н-на кражу.

Я отпустил кикимору, раскрыл сумку и отломил краюху ароматного свежего хлеба.

— На, держи! Но вообще-то если так кушать хотелось, то могла бы прийти к моему речному домику и честно отработать еду. Там работы столько, что я просто зашиваюсь без помощников.

— Н-нельзя туда. Там домовой. Хельмут. Он-н очень сильн-ный и н-не пускает н-никого в свои владен-ния.

В который уже раз я слышал от самой разной нечисти, что Хельмут — очень сильный домовой. И Лерея это говорила, и её мелкая сестра Винелла подтверждала. Почему же тогда он так панически боится крупного ворона?