История твоего «Я». Вся правда о deepfake - Андрей Владимирович Курпатов

Вы спросите: а зачем ребёнку такие странности? Но давайте задумаемся: если он будет со всем соглашаться, то это же будет не его решение, а чьё-то. По сути, подчинившись, он как бы теряет способность действовать из себя. И если только он всё переиначит, сделает наоборот, он сможет себя ощутить…

Вот и парадоксальная же вещь! Чтобы ощутить своё «я», нам надо было войти в конфликт с окружающими – начать артачиться, сопротивляться, впадать в негативизм: «Не хочу! Не буду!» и «Баба-яга против!».

И вот тут, в тот самый момент, когда мы более всего чувствуем себя растерянными, неуверенными, уязвимыми, нам и начинают рассказывать о нас: «Какой ты непослушный! Какая плохая девочка! Сколько можно, ты меня бесишь!» и т. д.

Нам и прежде что-то такое, вероятно, говорили, и не раз. Но тогда у нас ещё не было «чувства собственного я»… Вероятно, и смысл этих в сердцах сказанных слов мы не особо понимали. Могли по тону голоса догадаться, что что-то пошло не так, но какое нам до этого было дело, если между нами и ними – «мной» и «всеми ними» – не было никакой границы?

Теперь же мы вдруг вынули из глубин себя наше «я» – а на деле просто обозначились, назвались, – все эти слова и обращения к нам перестали проходить, как это говорится, мимо ушей. Нет, они стали спотыкаться о нас!

«Куда лезешь?! Я что тебе сказала?! Сейчас дам по одному месту! Прекрати немедленно, я тебе сказала! Сколько можно?! Боже, почему мне такое несчастье досталось?!»

И да, нашим родителям досталось. Они были уставшие, в делах, со своими проблемами и горестями, а тут мы со своим опытом самоосознания… То наше первое «я» – не приятная милота, а гнев. В точности по Иоанну Богослову: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядёт…» [Откр 1:8].

И ничего удивительно в этом нет, ведь других «я» ребёнок пока просто не знает. Да, он ощущает давление со стороны других людей, взрослых, но он не знает, что у них есть их внутренняя жизнь. В его мире есть только он – титан Прометей, восставший против воли Зевса и олимпийских богов, отстаивающий своё право и самого себя.

Области мозга, которые ответственны за формирование внутреннего мира другого – «теории разума» (theory of mind), как называют эту способность когнитивные психологи, – у него, что называется, ещё не отросли. Более того, они будут вызревать в нашем мозге последними – вплоть до 25 лет.

Пока взрослые люди для него – это просто картинки, как те самые олимпийские боги из книжки, а сверстники – предмет неустанной конкуренции. Да, существа, как и прочие со своими повадками и требованиями, но не «душа», не «личность» и «внутренний мир», как мы их понимаем.

Душу ребёнку легче вложить в какую-то игрушку, считая её своим настоящим другом. «Малыш» Астрид Линдгрен не просто так просит у родителей собаку – ему нужен кто-то такой же, как он. Да, он выдумывает «Карлсона, который живёт на крыше», но родители в него не верят и не понимают. Вот собака – она поймёт!

Вдумайтесь: ребёнок считает, что собака будет понимать его лучше, чем окружающие люди! И не только в сказке, но и в реальной жизни – уверен, и вы чувствовали что-то подобное. Но что в таком случае мы думали о взрослых? Они нас понимали хуже, чем потенциальный пёс или кот?

Конечно, это результат детского эгоцентризма – того периода в нашем развитии, когда у нас обнаружилось наше «я», но весь наш социальный мир был этим исчерпан. Другие люди вроде есть, но, скорее, как тела, в которых ребёнок не может ещё различить их внутреннего бытия.

Сам же ребёнок возвышается среди них – один как перст в своём бесконечном и героическом одиночестве: его не понимают, не любят, не делают то, что он хочет. В общем, самое время вспомнить ветхозаветную традицию и наслать на них какой-нибудь Потоп или Небесный огонь.

ДЕТСКО-РОДИТЕЛЬСКИЙ КОМПЛЕКС

Судя по тому, чем сейчас промышляют разнообразные «духовные коучи», все наши с вами проблемы «из детства». И теперь вы, я надеюсь, понимаете, что эта их «проповедь» падает на благодатную почву…

Любой ребёнок чувствует себя в детстве невероятно одиноким – в отношениях с родителями, воспитателями и учителями, сверстниками. И это неудивительно, ведь у него начала формироваться «душа», а они, как ему кажется, её лишены.

«Наш мир таков, каковы наши доминанты», – говорит А. А. Ухтомский. А поэтому до тех пор, пока мы сами не отстроим внутри самих себя «душу» (наше «я», «личность»), мы и не можем увидеть её в другом.

Можем спроецировать на игрушку, бессловесную собаку или кошку, даже хомяка и рыбку в аквариуме – психологи называют этот процесс «эссенциализмом», от латинского essentia, что значит, «сущность» или «бытие», которое мы как бы вносим в другого[48].

Но мы не можем внести такую сущность в другого человека, просто потому что сами ещё не обладаем ей в той степени, в которой она бы могла соответствовать полноценному человеческому существу. Именно поэтому дети бывают достаточно жестоки и к животным, и друг к другу, и даже к родителям – они ещё не видят в них «душу».

Проблема в том, что в отношениях с другими ребёнок неизбежно смотрится в зеркало. В них же самих для него пока ещё нет «внутреннего мира». Они – лишь множество его собственных неорганизованных чувств, суета желаний и маленькие мысли. Другие живые существа в их мире ещё не обладают для ребёнка действительным внутренним существованием.

В ребёнке нет ещё достаточной внутренней цельности, тяжести. Он как трясогузка, которая скачет по поверхности водной глади, будучи не в силах проникнуть на глубину, не может прорвать ткань социального – лишь имитируя подлинное взаимодействие.

Но кто из нынешних взрослых это понимает? Нет, нам куда проще винить родителей в том, что мы несчастны – спустя столько лет. Нам и невдомёк, что с родителями просто не бывает и дело не в них. Просто мы, будучи детьми, ещё сами не имели того внутреннего объёма, который необходим, чтобы поддерживать со своими родителями человеческие отношения.

Ещё каких-то сто лет назад подобные обвинения в адрес родителей – мол, недолюбили, не берегли чувства и т. п. – были просто невозможны. Всё