Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

в своей литургии жаргон, обратился в Византию с просьбой о миссионерах, которые бы проповедовали и молились на вульгарном языке. Император прислал ему двух братьев, Мефодия и Кирилла, которые, будучи воспитанными в Салониках, с легкостью говорили по-славянски. Их приняли, но обнаружили, что у славян до сих пор не было алфавита, чтобы полностью выразить свой язык в письменности; немногие славяне, которые писали, использовали греческие и латинские символы для обозначения своей речи. После этого Кирилл изобрел славянский алфавит и письменность, приняв греческий алфавит с теми значениями, которые греческий обиход придал ему к девятому веку: В — как V, Н — как I (английское E), Chi — как шотландское ch; он также придумал оригинальные буквы для славянских звуков, не выражаемых греческими знаками. С помощью этого алфавита Кирилл перевел на славянский язык греческую версию Ветхого Завета — Септуагинту, а также греческие литургические тексты, положив тем самым начало новой письменности и новой литературе.

Теперь между греческим и латинским христианством развернулась борьба за то, кто из них должен захватить славян. Папа Николай I пригласил Кирилла и Мефодия в Рим, где Кирилл принял монашеский постриг, заболел и умер (869); Мефодий вернулся в Моравию в качестве архиепископа, хиротонисанного папой. Папа Иоанн VIII разрешил использовать славянскую литургию, Стефан V запретил. Моравия, Богемия и Словакия (составляющие современную Чехословакию), а позже Венгрия и Польша, были присоединены к латинской церкви и обряду; в то время как Болгария, Сербия и Россия приняли славянскую литургию и алфавит, передали верность греческой церкви и взяли свою культуру из Византии.

Политические расчеты повлияли на эти религиозные преобразования. Обращение германцев было направлено на то, чтобы прочно включить их в состав франкского королевства. Король Харальд Синезубый навязал христианство Дании (974) как часть цены, которую император Оттон II потребовал за мир; Борис Болгарский после флирта с папством перешел в греческую церковь (864), чтобы получить защиту от расширяющейся Германии; а Владимир I сделал Россию христианской (988), чтобы добиться руки Анны, сестры греческого императора Василия II, и получить часть Крыма в качестве приданого.42В течение двух веков Русская церковь признавала Константинопольского патриарха; в XIII веке она провозгласила свою независимость; а после падения Восточной империи (1453) Русская церковь стала доминирующим фактором в греческом православном мире.

Солдатами-победителями в этом христианском завоевании Европы были монахи, а сестрами милосердия в этой войне — монахини. Монахи помогали крестьянам-первопроходцам возделывать дикие земли, расчищать леса и заросли, осушать болота, мостить ручьи и прокладывать дороги; они организовывали промышленные центры, школы и благотворительные учреждения; переписывали рукописи и собирали скромные библиотеки; давали моральный порядок, мужество и утешение растерянным людям, вырванным из своих традиционных обычаев, культов и домов. Бенедикт Анианский трудился, копал и жал в окружении своих монахов; а монах Теодульф, живший неподалеку от Реймса, так верно управлял плугом в течение двадцати двух лет, что после его смерти плуг хранился как предмет почитания.

Периодически, после сверхчеловеческих экзальтаций добродетели, преданности и энергии, монахи и монахини возвращались к человеческой природе, и почти в каждом веке требовалась кампания монастырской реформы, чтобы снова поднять монахов до неестественных высот их правления. Некоторые монахи вступали в монастырь в мимолетных настроениях благочестия и самоотверженности, а после того, как их экстаз угасал, они оказывались неприспособленными к дисциплине. Некоторые были облатами, которых родители приводили в монастыри и давали обет монашеской жизни, когда они были детьми семи или более лет, а иногда и младенцами в колыбели; и эти викарные обеты были нерушимы, пока в 1179 году папские декреты не разрешили аннулировать их в четырнадцатилетнем возрасте.43 В 817 году Людовик Благочестивый, потрясенный расхлябанной дисциплиной французских монастырей, созвал национальное собрание аббатов и монахов в Ахене и поручил Бенедикту Анианскому восстановить Правило святого Бенедикта Нурсийского во всех монастырях королевства. Новый Бенедикт усердно трудился; но он умер в 821 году, и вскоре войны королей привели Франкскую империю в беспорядок, а набеги норманнов, мадьяр и сарацинов опустошили сотни монастырей. Монахи бездомно уходили в светский мир, а те, кто возвращался после того, как волна разрушений отступала, приносили с собой мирские устои. Феодалы захватывали монастыри, назначали настоятелей, присваивали их доходы. К 900 году монастыри Запада, как и почти все учреждения в латинской Европе, достигли самого низкого уровня в своей средневековой истории. Некоторые священнослужители, светские и регулярные, по словам святого Одо из Клюни (ум. в 942 г.), «так попирают Сына Девы, что совершают блуд в самом Его дворе, а также в тех самых трактирах, которые набожность верных построила для того, чтобы целомудрие было надежно сохранено в их огороженных стенах; они так переполнены похотью, что Мария не имеет места, где можно положить младенца Иисуса».44 Именно из Клюни пришла великая реформа монастырей.

Около 910 года двенадцать монахов основали монастырь на холмах Бургундии, почти на границе Германии и Франции. В 927 году аббат Одо пересмотрел его правила в сторону моральной строгости в сочетании с физической мягкостью: аскетизм был отвергнут, рекомендовались бани, диета была щедрой, разрешались пиво и вино; но старые обеты бедности, послушания и целомудрия должны были неукоснительно соблюдаться. Подобные учреждения были открыты и в других частях Франции; но если до этого каждый монастырь был сам по себе беззаконным или свободно подчинялся местному епископу или лорду, то новые бенедиктинские монастыри, связанные с Клюни, управлялись настоятелями, подчинявшимися как аббатам Клюни, так и папе. При аббатах Клюни Майеле (954-94), Одило (994-1049) и Хью (1049–1109) движение за объединение монастырей распространилось из Франции в Англию, Германию, Польшу, Венгрию, Италию и Испанию; многие старые монастыри присоединились к «Клюнийской конгрегации»; к 1100 году около 2000 «приоров» признали Клюни своей матерью и правительницей. Организованная таким образом власть, свободная от вмешательства государства и епископального надзора, дала папству новое оружие для контроля над светской иерархией Церкви. В то же время она сделала возможной смелую реформу монашества, проведенную самими монахами. Беспорядок, праздность, роскошь, безнравственность, симония были поставлены под жесткий контроль; и Италия увидела странное зрелище — французского монаха Одо, приглашенного в Италию для реформирования самого Монте-Кассино.45

VI. НАДИР ПАПСТВА: 867-1049 ГГ

Реформа дошла до Рима последней. Население города всегда было неуправляемым, даже когда императорский орел держал в когтях легионы; теперь