Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

наоборот, тепло одетым, закутанным в широкую мохнатую медвежью доху. Ночи в Центральной Азии холодны. И потому у пленницы, голенькой и зазябшей, нет иного пути, как под медвежью шкуру… Это ее единственный шанс согреться! И она конечно же быстро ныряет туда, в объятия претендента. И вот так молодые проводят свою первую брачную ночь.

Ну а на следующий день устраивается уже официальная свадьба, на которую приглашаются родители невесты и все вообще родственники – члены обоих родов.

Здесь я сразу же должен добавить, что такие вот «умыкания» устраиваются по большей части с согласия невесты, по обоюдному сговору. Так что все эти детали – и холодная юрта, и медвежья доха – не более чем игра. Хотя, конечно, игра своеобразная, дикая, в которой явственно звучат отголоски пещерных эпох.

Если же говорить о настоящем похищении, о насильственном захвате, то такие случаи редки. И это понятно. Ибо есть ведь и другое правило, в соответствии с коим честь девушки обязан защищать весь ее многочисленный род! И погоня, коль уж она действительно начинается, идет стремительно и напоминает волчью облаву. И когда незадачливого «жениха» настигают в пути, его кончают тут же, без промедления. В безопасности он может чувствовать себя только тогда, когда проведет с похищенной первую ночь… И в общем-то погоня, по обыкновению, запаздывает, подоспевает на следующий день… Но так бывает только в том случае, если соблюдены все правила игры!

Углубившись в раздумья, я долго сидел в кругу гостей – в центре избы. Потом меня потеснили. Центр расчистился, и начались пляски.

Я не принимал в них участия. От усталости и от выпитого меня развезло, поклонило в сон. Прислонившись к стене, я лениво посасывал папироску, жмурился от дыма. Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел новобрачную.

Она спросила быстрым шепотом:

– Ты кто?

И я подумал тут же: ого, девочка заинтересовалась мною! А впрочем, понятно. Среди этих диких морд… И ответил с кокетливой ухмылочкой:

– Обыкновенный человек – с головой, с руками. Сама видишь!

– Вижу, – сказала она, изгибая бровь, – но здесь ты зачем? Как ты сюда попал?

– Да случайно, – пожал я плечами, – завернул по пути, думал, переночую. Только вот не знаю, – я подмигнул, – не знаю, где положат…

– Тебя положат, – проговорила она странным голосом, – тебя так положат, что не встанешь… – И потом, пристально глянув мне в глаза: – Беги! И не медли, если ты действительно с головой… Дело серьезное!

– Серьезное? – изумился я. – Но почему?

– Потому что тебя собираются бить.

– Кто же это собирается?

– Мои родственники – дядя, двоюродные братья. Они как раз сейчас сговариваются… Хорошо, я успела подслушать!

– Но, черт возьми, за что же они меня?..

– Ах, да ни за что, – махнула она рукой, – просто так… Это, понимаешь ли, свадебный обычай.

– Ничего себе свадебный, – пробормотал я, мгновенно трезвея и настораживаясь.

Вот так я познакомился еще с одним – третьим – правилом данной игры. Оно заключается в том, что родственники девушки, отдавая ее в чужую семью, в другой род, стараются наглядно продемонстрировать, что она не беззащитна, что кровная ее родня сильна. В связи с этим они настойчиво ищут повод для драки. И традиционная хакасская свадьба почти никогда не обходится без скандалов и жертв… И самой лучшей «жертвой», естественно, является посторонний, ни с кем здесь не связанный человек. Такой, например, как я.

– Что же получается, – проговорил я оторопело, – хозяин, стало быть, пригласил меня специально для битья?

– Не знаю, – прошептала она, – наверное.

– А где он, кстати? Что-то я его не вижу.

– Он давно уж упился и спит.

– Ну ладно. А ты? Ты-то сама разве не можешь их урезонить, уговорить?

– Ах, ничего я тут не могу. Старые законы сильны, как с ними спорить? И потом, пойми: если я начну за тебя заступаться, тогда и муж, и вся его родня тоже настроятся против тебя. Тогда уж будут лупить все сообща. Муж у меня ревнивый. И он уже спрашивал, что это, мол, за русский? Не твой ли это, мол, старый знакомый? Я ведь училась в Абакане, жила в русском интернате и недавно только вернулась…

Она говорила приглушенно, торопливо, и весь этот наш диалог занял не более минуты. Затем девушка отошла, замешалась в толпу. А я загасил окурок и поворотился к дверям. Мне вдруг вспомнилась старинная поговорка одесских блатных: «В жизни самое главное – умение вовремя смыться».

Я стоял теперь спиной к толпе и чувствовал, что на меня глядит много глаз. Они словно бы жгли меня – чужие, азиатские эти глаза. Да, надо было смываться! И притом умеючи – без лишней спешки, без суеты. И, покачнувшись, я сказал слабым голосом:

– Пойти, что ли, отлить… Где тут у вас уборная? – и медленно, тяжело шагнул за порог, в холодную предутреннюю тьму.

Глава 6

Черные березы

Мне вдруг начало везти на свадьбы! Не успел я прибыть в следующий улус, как сразу же и там наткнулся на шумное свадебное пиршество.

И опять гомонила и плясала толпа, и лилась рекою хлебная самогонка… Но теперь, наученный горьким опытом, я повел себя по-другому. Демократические замашки пришлось оставить. Я с ходу представился хозяину как государственный чиновник, своего рода начальство. И это в корне все изменило.

На тюрко-монгольских языках понятие «начальник» соответствует таким словам, как «бакша», «сердар», «дарга». И, став «даргой», я превратился в почтенную персону! Больше уже никто не покушался на меня, не предназначал меня в жертву. И я мог отдыхать, наслаждаться покоем – и беспрепятственно наблюдать течение этой жизни…

В ней было немало любопытного; помимо свадебных обычаев внимание мое привлек местный фольклор: предания и песни о битвах с маньчжурами, монголами, русскими, а также песенное искусство. В Хакасии распространено особое, двухголосое, или так называемое горловое, пение. Искусство это древнее. Исполнитель поет здесь как бы на два голоса – баритоном и дискантом. И странно и дико слушать, как переплетаются разные эти звуки, рвутся, расходятся и затем сливаются, замирая на одной резкой ноте. На высокой ноте, похожей на крик.

Вот в таком исполнении довелось мне услышать песню о березе. Она заинтересовала меня. Я потребовал, чтобы текст перевели дословно. И узнал, что в здешней тайге березы всегда были не белыми, а черными. И побелели они внезапно, в одну ночь, – как раз перед тем, как сюда нагрянули русские… Настоящих черных берез теперь уже нигде не осталось. И с тех пор, вот уже много веков, народ хакасский