Достоевский и шесть даров бессмертия - Гаянэ Левоновна Степанян

куда спрятался этот человек? <…> Я кричу: дайте мне человека, чтоб я мог любить его, а мне суют Фалалея! <…> Почему я не люблю человечества? Потому что все, что ни есть на свете, – Фалалей или похоже на Фалалея! Я не хочу Фалалея <…>».

В отличие от Ростанева, Фома Фомич убежден в своей непогрешимости; ему в голову не приходит взглянуть на самого себя с тех нравственных высот, на которые он себя вознес и с которых взирает на других людей. Он комическая иллюстрация того, что случается, когда человек искореняет зло и порок в других, а не в себе. Намного позже, уже в феврале 1877 г., Достоевский отметил в «Дневнике писателя»: «Прежде чем проповедовать людям: “как им быть”, – покажите это на себе. Исполните на себе сами, и все за вами пойдут». И там же: «Исполни сам на себе прежде, чем других заставлять, – вот в чем вся тайна первого шага». Неспособность начать преобразование мира с себя и превращает мечтателя в лжемечтателя.

При этом Фома Фомич несет в себе узнаваемые черты Девушкина: «Предупреждаю заранее: Фома Фомич есть олицетворение самолюбия самого безграничного, <…> случающегося при самом полном ничтожестве, и, как обыкновенно бывает в таком случае, самолюбия оскорбленного, подавленного тяжкими прежними неудачами, загноившегося давно-давно и с тех пор выдавливающего из себя зависть и яд при каждой встрече, при каждой чужой удаче. <…> все это приправлено самою безобразною обидчивостью, самою сумасшедшею мнительностью».

Мнительность Девушкина, осознание собственной неустроенности и несостоятельности, не облагороженные горячей любовью к другому человеку, становятся основой для создания типа лжемечтателя Фомы Опискина. Неслучайно по поводу героя делается замечание: «Кто знает, может быть, это безобразно вырастающее самолюбие есть только ложное, первоначально извращенное чувство собственного достоинства».

Как лжемечтатель обернулся лжеспасителем

Траекторию эволюции лжемечтателя Достоевский обозначил в «Записках из подполья». В Подпольном мы узнаем черты мечтателя: он страстный читатель, увлеченный мечтами о высоком и прекрасном. Но в реальной жизни его мечты оборачиваются подлостью: «Являлась истерическая жажда противоречий, контрастов, и вот я и пускался развратничать». Бахтин характеризует Подпольного: «Герой “Записок из подполья” – первый герой-идеолог в творчестве Достоевского. Одна из его основных идей, которую он выдвигает в своей полемике с социалистами, есть именно идея о том, что человек не является конечной и определенной величиной, на которой можно было бы строить какие-либо твердые расчеты; человек свободен и потому может нарушить любые навязанные ему закономерности».

В письме от 1864 г. брату Михаилу Достоевский описал замысел романа так: «В 1-й главе, по-видимому, болтовня, но вдруг эта болтовня в последних 2-х главах разрешается неожиданной катастрофой».

СНАЧАЛА «БОЛТОВНЯ», А «РАЗРЕШАЕТСЯ НЕОЖИДАННОЙ КАТАСТРОФОЙ»

Ф. М. Достоевский

И действительно: первая часть романа представляет собой запись потока сознания героя. Во второй же части он пытается от слов перейти к действию.

Разворачиваются три истории:

1. История случайной мести.

2. История придуманной дружбы.

3. История лжеспасения.

1. История случайной мести такова: в бильярдной офицер «взял меня за плечи и молча <…> переставил меня с того места, где я стоял, на другое, а сам прошел, как будто и не заметив. <…> Со мной поступили, как с мухой. <…> Но я раздумал и предпочел… озлобленно стушеваться». Полагая себя униженным и распаляя свою обиду, герой вынашивает планы мести, видя себя в образе пушкинского Сильвио. Но как дошло до дела – он спасовал. Реванш Подпольный взял, но когда уже отказался от него: встретившись случайно с обидчиком на Невском и не уступив ему дорогу ни на сантиметр. Реванш стал не результатом сознательного усилия, а случайным событием. Вспоминается месть Гамлета в интерпретации тургеневского эссе «Гамлет и Дон Кихот»: отомстил случайно, когда уже и не думал мстить.

2. История дружбы такова. Друзей у героя нет, их роли он пытается навязать трем школьным приятелям в ресторане, которые провожают четвертого на Кавказ. Они дают понять, что ему не рады, но он навязывается в компанию, подавая реплики из угла, хотя на него не обращают внимания. Вечер они решили закончить в публичном доме, его с собой не позвали, а он, бросившись вслед за ними, опоздал. Вот и вся дружба.

3. История лжелюбви и лжеспасения начинается в публичном доме. Там он познакомился с проституткой Лизой. Когда между ними все случилось, его вновь охватили мечты о своей благородной роли, в этот раз – спасителя падшей женщины. Тема была модная в ту эпоху. Воспаленный собственной речью о том, что она губит свою душу, и призывая отказаться от постыдного ремесла, он ей дал свой адрес, приглашая ее к себе. Этой главе предшествует эпиграф из очень популярного с начала 1840-х стихотворения Некрасова: «И в дом мой смело и свободно / Хозяйкой полною войди».

«И В ДОМ МОЙ СМЕЛО И СВОБОДНО ХОЗЯЙКОЙ ПОЛНОЮ ВОЙДИ».

Н. А. Некрасов В. В. Бабанов. Лиза. Монотипия

Лиза, к удивлению Подпольного, восприняла его речь всерьез и пришла, а он ведь вовсе и не думал ее спасать, он-то думал, что его приглашение останется красивыми словами: «Меня унизили, так и я хотел унизить; меня в тряпку растерли, так и я власть захотел показать… Вот что было, а ты уж думала, что я тебя спасать <…> приезжал, да?» А потом выговаривает, что никогда не простит ей, что она увидела его в «рваном халатишке» после того, каким героем он ей представился.

Но Лиза, в отличие от Подпольного, не умствующий мечтатель, она не живет по книжному сценарию, предусмотренному фантазией парадоксалиста: «Я до того привык думать и воображать все по книжке и представлять себе все на свете так, как сам еще прежде в мечтах сочинил, что даже сразу и не понял тогда этого странного обстоятельства. А случилось вот что: Лиза, оскорбленная и раздавленная мною, поняла гораздо больше, чем я воображал себе. Она поняла из всего этого то, что женщина всегда прежде всего поймет, если искренне любит, а именно: что я сам несчастлив».

Лиза его обняла, а он, вместо того, чтоб принять любовь другого человека, взревновал ее к своей возвышенной роли: «…роли ведь теперь окончательно переменились, что героиня теперь она, а я точно такое же униженное и раздавленное создание, каким она была передо мною в ту ночь – четыре дня назад…»

И Подпольный, и Лиза осознают себя униженными и оскорбленными, но выходят из этого положения они по-разному. Падшая Лиза принимает и предлагает дар любви, видя в нем залог спасения, а не торжество власти над другим человеком. Подпольный же, спасаясь от ощущения собственного ничтожества, выбирает фантазии, в которых он предстает в своих глазах прекрасным романтическим героем.

Книжный человек, для которого