Достоевский и шесть даров бессмертия - Гаянэ Левоновна Степанян

пожелав пойти по стопам отца, он зачислился в московскую Медико-хирургическую академию в 1809 г. и был «студентом 4-го класса», когда грянула война 1812 г. Его произвели в штаб-лекари, и он получил назначение в Бородинский пехотный полк. Там прослужил до 1818 г., а после был переведен старшим лекарем в Московский военный госпиталь.

В 1819 г. женился на дочери купца Федора Тимофеевича Нечаева, Марии Федоровне. В 1820 г. ушел в отставку, а в 1821 г. был зачислен лекарем в Мариинскую больницу для бедных, прозванную Божедомкой.

Читая роман С. Моэма «Подводя итоги», я обратила внимание на размышления писателя о том, что многие поколения мужчин в его семье были юристами, а он выбрал иную, литературную, стезю. И Моэм заключает, что на самом деле и юрист, и писатель заняты одним и тем же – исследованием человеческой природы; различны лишь сферы применения знания. Заключение Моэма справедливо и для рода Достоевских: мы наблюдаем фамильную преемственность в исследовании человеческой природы, которая трансформируется в своей реализации от поколения к поколению:

Мать Достоевского, Мария Федоровна, родила мужу восьмерых детей. Первенца звали Михаил, Федор стал вторым. Третьей родилась сестра Варенька, четвертым – брат Андрей. Семья росла, квартира была небольшая, и детскую отвели Михаилу и Федору. Остальные дети ютились в комнате родителей.

Мать осталась в семейном предании как женщина в высшей степени добрая и религиозная. Она ввела в мир детей Жуковского и Пушкина, взяла на себя все заботы по хозяйству и отчитывалась перед мужем. Он изводил ее ревностью и подозревал в неверности. С начала 1837 г. Мария Федоровна сильно занемогла и в феврале скончалась. Ей было тридцать шесть лет.

Другие женщины детства – няни. Про одну из них, Алену Фроловну, Достоевский вспоминал: «Всех она нас, детей, взрастила и выходила». О другой, Арине Архиповне, написал брат Андрей: «И каких только сказок мы не слыхивали от нее и от Арины Архиповны, прислуги из крепостных. И названий теперь всех не припомню: тут были и про “жар-птицу”, и про “Алешу Поповича”, и про “Синюю бороду”, и про многое другое».

В детстве случилась беда, проливающая свет на размышления Достоевского о природе зла и на повторяющийся в его произведениях мотив растления малолетней. Трубецкая Зинаида Александровна рассказала историю, очевидцем которой стал ее дядя. Дело было в гостях, среди приглашенных был и Достоевский. Зашел разговор о том, что считать самым страшным грехом. Спросили мнения Достоевского: «Достоевский говорил быстро, волнуясь и сбиваясь… Самый ужасный, самый страшный грех – изнасиловать ребенка. Отнять жизнь – это ужасно, говорил Достоевский, но отнять веру в красоту любви – еще более страшное преступление. И Достоевский рассказал эпизод из своего детства. Когда я в детстве жил в Москве в больнице для бедных, рассказывал Достоевский, где мой отец был врачом, я играл с девочкой (дочкой кучера или повара). Это был хрупкий, грациозный ребенок лет девяти. Когда она видела цветок, пробивающийся среди камней, то всегда говорила: “Посмотри, какой красивый, какой добрый цветочек!” И вот какой-то мерзавец, в пьяном виде, изнасиловал эту девочку, и она умерла, истекая кровью. Помню, рассказывал Достоевский, меня послали за отцом в другой флигель больницы, прибежал отец, но было уже поздно. Всю жизнь это воспоминание меня преследует как самое ужасное преступление, самый страшный грех, для которого прощения нет и быть не может, и этим самым страшным преступлением я казнил Ставрогина в „Бесах“…»

！

В детстве же Достоевский встречал поруганную юродивую, безумную и бездомную Аграфену. Кто-то надругался над ней, она родила, и ребенок умер. С тех пор Аграфена разыскивала погибшего сына. Юродивые женщины также войдут в художественную вселенную писателя.

Большую роль в жизни Достоевского сыграла его родная тетка, старшая сестра матери, Александра Федоровна Куманина. Брат Андрей вспоминал о ней: «Тетенька Александра Федоровна была только четырьмя годами старше маменьки, но должен прибавить, что моя маменька считала свою сестру более за мать, чем за сестру, она любила и уважала ее донельзя, и эту свою любовь умела вселить и во всех нас. Тетенька Александра Федоровна была крестною матерью всех нас, детей, без исключения». Уже позже она помогала писателю деньгами.

Любимой сестрой Достоевского была Варенька, тревога за ее будущее отразилась и в «Бедных людях». Она обручилась с богатым и вдвое старше, чем она, вдовцом Петром Андреевичем Карепиным. Исследователи находят общие черты между ним и Быковым. Сестра Варенька мужа любила, но Федор в это не верил и был убежден, что брак вынужденный и сестра на него согласилась из-за бедности. Сам же ничего, кроме сочувствия, он предложить ей не мог и питал к будущему мужу сестры стойкую антипатию. Варвара написала брату Андрею: «Бог с ним, не хочет никогда написать ни строчки. Ежели бы он видел и знал Петра Андреевича, то не утерпел бы и полюбил бы его всей душой, потому что этого человека не любить нельзя, ты знаешь, любимый брат, его душу и доброту и сам можешь оценить его».

Достоевский имел в виду любимую сестру, создавая образ Вареньки Доброселовой, вынужденной выйти за грубого Быкова; эту же ситуацию вынужденного брака с циничным мерзавцем он отразил в сватовстве Лужина к Дуне, а в бессилии Раскольникова воспрепятствовать браку – свое собственное бессилие. Лужин – тезка Карепина, его также зовут Петр.

После смерти Достоевского жизнь продолжила разыгрывать партию по мотивам «Преступления и наказания». Варвара Михайловна Карепина овдовела и прославилась богатством и скупостью. После кончины мужа она никого не принимала, пищу готовила сама. В Москве ей принадлежали пять доходных домов на Пресне, и все получаемые от их жильцов средства она обращала в ценные бумаги. Дочь Достоевского, Любовь Федоровна Достоевская, вспоминает: «Эти дома приносили ей хороший доход, ее дети были хорошо устроены и не испытывали ни в чем недостатка. Следовательно, она могла бы обеспечить себе все необходимые в ее возрасте удобства. Но, к сожалению, бедная женщина страдала отвратительной, безусловно, патологической скупостью».

Свои дни Варвара Михайловна Карепина закончила почти как процентщица Алена Ивановна. Ее убил тридцатичетырехлетний грабитель, а дом поджег.

Первые романтические увлечения

Первые романтические воспоминания Достоевского относятся к годам службы, о них он пишет в «Петербургских сновидениях в стихах и прозе»: «…звали ее, впрочем, не Амалией, а Надей, ну да пусть она так и останется для меня навеки Амалией. И сколько мы романов перечитали вместе. Я ей давал книги Вальтер Скотта и Шиллера; я записывался в библиотеке у Смирдина, но сапогов себе не покупал, а замазывал дырочки чернилами <…>. Она мне за то <…> штопала старые чулки и крахмалила мои две манишки. Под конец, встречаясь со мной на нашей грязной лестнице, <…> она вдруг стала как-то странно краснеть – да вдруг так и вспыхнет. И хорошенькая какая она