Стёжки - Эльжбета Чегарова

– Ладно, – нехотя протянул чиновник, – пойдемте к охране. Расскажете.

Я нарисовала план, как от входа в столовую добраться до гостиницы. Солдат подтвердил – да, есть там общежитие.

Толстяк вернулся к машине, скомандовал ехать за ним. Наверное, он был зол, что мы свалились на его голову, резко ударил по газам (колеса взвизгнули), как только мы увидели гостиницу, и умчался не попрощавшись.

Англичане радовались не меньше меня:

– Повтори: ют хостел, молодежное общежитие. – Они добивались правильного произношения. И вдруг забеспокоились: – А ты помнишь номер комнаты? Мы обязательно тебя проводим!

Наверное, они решили, что я сумасшедшая.

Водитель рикши ожидал оплаты. Я считала его виновником всех моих бед, но протянула мятую двадцатку. С купюрой в руке индус перевел взгляд на британских молодоженов.

– А, конечно, все в порядке! – Мужчина полез было за бумажником, но потом передумал. – Ты отвезешь сейчас нас в отель, подожди, дружище!

Портье радостно закивал: наса, наса девуска! Еще бы меня не вспомнить, я подарила ему несколько пачек сигарет «Друг».

Убедив молодоженов, что я помню этаж, на котором живу, и тепло распрощавшись, я поднялась в свой номер. На часах было около шести утра.

– Ты где была? – спросила Елена. Мрачная и усталая, она сидела на заправленной кровати. Обе женщины выглядели так, как будто еще не ложились спать.

У меня пропал голос. Совсем. Я пыталась что-то сказать, но не вышло – вместо звуков из гортани вылетал лишь воздух. На свитере сзади за шиворотом болтался картонный ценник.

Сначала они ждали меня у полосатого столба почти два часа. Зуфар заезжал туда еще несколько раз, здесь в гостинице был уже трижды. Не добившись от меня путного рассказа, решили ложиться спать.

На третий день Зуфар не отпускал меня ни на шаг, строго следя, чтобы я не потерялась. Я даже не помню, что мы смотрели и где были. У меня все плыло перед глазами, а голос так и не восстановился.

Мне подтвердили обратный вылет первым классом. Зуфар приехал за мной рано утром, чтобы отвезти в аэропорт.

– Тебе должны выдать приглашение в VIP-зал, там можно есть и пить что захочешь, – напутствовал меня Зуфар. – Эля, у меня к тебе просьба, отправь это письмо моей маме, дома, из Союза. Здесь все письма читают, я хотел бы переслать маме несколько слов не для чужих глаз, ты меня понимаешь?

На прощание Зуфар вдруг притянул меня и так нежно, так бережно поцеловал. В это мгновение подумалось: может, я ему понравилась?

Я нашла на втором этаже нужный зал, погрузилась в мягкое кресло. За спиной вдруг возник индус в белых перчатках и прервал мою задумчивость:

– Что будете пить?

Я собрала остатки сил и прошептала: «Пиво!» Пить я не собиралась, подумала, что импортную банку смогу привезти домой. Положу в карман, потом порадую кого-нибудь из мужчин.

Индус поставил передо мной блюдце с орешками и ледяной бокал. Пиво даже дымилось от холода.

В салоне первого класса летели одни импозантные мужчины, наверное, министры. Мой сосед сначала донимал меня расспросами, чья я дочь, потом отстал, потому что голос ко мне так и не вернулся.

Чтобы его не обижать, я составила ему компанию в дегустации коньяка. Горький напиток приятно обжигал саднящее горло. Стюардессы обворожительно улыбались, уютное кресло обнимало.

В память об этом перелете у меня остался подарок – кожаный брелок с самолетиком из нержавейки. Я летела домой и думала: «Всю жизнь теперь буду летать только первым классом!»

49

Приближалась весна, а значит, пора было выходить на старт.

В дни соревнований начинался мандраж, с раннего утра и вплоть до сигнального взмаха флажка меня трясло. Зуб на зуб не попадал, и тем сильнее, чем ближе старт.

На помощь приходил старина Николаич.

Мудрый тренер был, он знал, что к сестрам, которых все считают одинаковыми (почему?! Мы протестовали всю жизнь, но тщетно), нужен разный подход.

Нику перед стартом распекал докрасна: результаты никудышные, соперники сильны, ты проиграешь. Сестра сжимала кулаки и шла на старт, готовая вырвать победу любой ценой и доказать, как же он не прав.

Я бы такое услышав, сдала весло и сказала: гребите сами!

Николаич был не дурак, ко мне применял обратную тактику и в сторонке обнадеживал и хвалил.

Я шла на старт, готовая горы свернуть, чтобы оправдать авансы.

В итоге все выигрывали.

Но имелись у Николаича и недостатки.

Идеалистом он был, считал, что хороший спортсмен – не тот, кто выиграл, а тот, кто выиграл вопреки. В мечтах его рисовалась образцовая победа: пришел такой невзрачный спортсмен, никто в нем соперника не видел, здоровенные атланты на хороших лодках, а он маленький-плюгавенький на корыте, и тут раз! – всех победил. Вот тогда он достоин пьедестала. А так-то не велика заслуга среди равных носик вырвать.

Случались из-за этого иногда и конфликты. Например, в лучший свой год попала Ника в поле зрения спортивного начальства (после серии побед в важных соревнованиях), вызвали тренера в высокий кабинет и обратились с вопросом: надо бы поддержать перспективную спортсменку, может, в чем-нибудь нуждается, как у нее с жилплощадью?

Мы тут все замерли, перестав дышать… а Николаич, старой закалки мужик, с достоинством рапортовал: у нее все отлично, у спортсменки имеется отдельная комната, не нуждаемся, спасибо, надежды партии оправдаем!

И когда мы его пихали – как же так, дурачина ты, простофиля, забыл ли, что мы в коммунальной квартире живем и комнаты наши малы, как норки!? – оправдывался: «Выиграть сначала нужно! Вот возьмешь золото, тогда всё и будет».

Тут я Николаича корю. Не надо тебе незаслуженных благ – дело личное и похвальное. Но за подопечных своих ты глотку врагу должен перегрызть и косточку принести, даже если украсть. На то ты и тренер – как мать, как отец. А твои представления об идеальном мире и комплексы здесь вовсе ни к чему.

Но это я отвлеклась. Царство ему небесное.

50

Всю зиму я занималась общей физической подготовкой и пробовала воду. Пришла весна и с ней первый экзамен страны – Весенний марафон в Крылатском. В этой гонке спортсмены стартуют в одиночках, чтобы после длительного зимнего перерыва показать, в какой форме входят в новый сезон. Самое время заявить о себе.

В Крылатском гребной канал окружает узкую островную полоску. С одной стороны лодки поднимаются к линии старта, с другой – гоночная дистанция и зрительские трибуны.