Сады земные и небесные - Лидия Николаевна Григорьева

словно сад, на последнем пределе

заупрямиться – и расцвести…

Напрасная красота

Пока нас не было полтора месяца, двери лондонского дома оплела нежная, кружевная, словно бы вышитая алмазами, роскошная осенняя паутина. Атласная вуаль! Бриллиантовая кисея! Воздушный капкан!

И в то же время, наводка для воришек и домушников: никого нет дома. И очень давно.

Напрасная и опасная красота.

Хоть дни мои весьма бесславны и рутинны,

алмазная резьба осенней паутины

сияет и горит, и свет небесный множит.

И пусть душа болит, но любоваться – может.

Зато в саду, у каменной стены, за камелией, под старой скамейкой, которую мы пожадничали выбросить, в эти же дни поселился большой и прекрасный, огненно-рыжий (а бывают и пегие!) лис.

А может быть, и лисица: слишком уж мордочка (черно-белая!) мила.

И маленькие ушки так трепетно и тревожно подрагивают в диких зарослях надолго покинутого нами сада.

Лисы в Лондоне – дело обычное. Соседи. Тем более что моя садовая калитка выходит в лесной заповедник. Но я своих лисовинов знаю в лицо. И в полглаза могу отличить мальчика от девочки. Этой лесной красавице у меня в саду теплее и безопаснее. По лесу ведь собаки англичанские шныряют, отпущенные хозяевами с поводка. А тут покой. От нее до порога моей кухни – меньше двух метров. А косточек куриных у меня для нее сегодня нет – рождественский пост. Придется ей ночью помышковать в лесных ежевичных завалах. Но в холодную погоду она любит ночевать за камелией у каменной ограды сада.

Да чего уж там… Вместе всегда теплее и надежнее.

Идут дожди. И топчутся в саду.

Бормочут розы зимние в бреду.

Не вынести ненастья между строк!

И бремени цветения – не в срок…

Плачущий сад

…и в даль идет, и плачет, уходя.

А. Фет

После ливня особенно тесно в саду

от цветов – их толпы гомонящей.

Я однажды, в калитку войдя, не найду

этот плачущий сад, этот сад уходящий.

Я однажды войду и увижу навряд

золотые цветочные купы.

Разве этот поникший и плачущий сад

целовала я в росные губы?

Только чистого воздуха гулкий глоток

там, где жизнь ликовала.

Как безумная, каждый расцветший цветок

я тогда целовала.

Как знакома мне эта телесная дрожь,

призрак страсти усталой – несносен.

Сад проходит как ливень, сад проходит как дождь —

осень.

Женитьба Робина

А Робин уже жениться собрался! Но сначала решил обустроить жилище. Смотрю сегодня: тащит стройматериалы раза в два превышающие его рост и объем. Паренек-то он щуплый, неприметный. Разве что грудь колесом в ярко-красной манишке выделяет его из ряда серых пичужек, слетевшихся погреться в мой сад. За каменной изгородью, увитой вечнозеленым плющом, и ветер ледяной не так страшен. Погрелись, полетели. А Робин остался. Снегирек ты мой английский! Мужичок бесстрашный! А может, и малиновка, кто вас там знает… Ждешь-поджидаешь или уже высмотрел кого? Каждый год семейные птичьи парочки вьют гнезда в нашем саду. И не этот ли хлопотун родился и встал на крыло в нашем саду о прошлом годе? Получается, мы родня. Не по букве – по сути.

Когда судьба с ума сведет

тоскою хладнокровной,

наладить сад – и пусть цветет

постриженный и ровный.

Во времена крутых надсад

куда нам всем деваться?

но и тогда попробуй – Сад

создать и любоваться!

Вернулась с прогулки, а он уже отдыхает от хлопот, на веточке раскачивается. Распушил перышки так, что почти в круглый шарик превратился! Согреваются они так, что ли? И все же нетрудно догадаться, что греет его не столько пух и перо, сколько ВЕРА в то, что все сбудется, и она обязательно найдется и прилетит в его малогабаритное гнездышко. Зря, что ли он строил, старался! Я по газону хожу. А он на солнышке перышки чистит. Так и живем. Робины давно нас не боятся. Раньше наша рыжая кошечка Мумзик сторожила у стены и не давала выжить неосторожным, выпавшим из гнезда крохотулькам. А сейчас мы одни остались. Чего им бояться? Я всякие слова нежные ему говорю, приободряю. А он меня поучает в ответ: «Любовь меня, говорит, согревает, Лида. Любовь. Или даже скорее – ожидание ЛЮБВИ! То, что вы называете словом НАДЕЖДА. Ведь, в конце концов, все обустроится и свершится!».

Маленький да удаленький этот мой пернатый дружочек Робин.

* * *

Под пологом небесной кисеи,

Под звон ежевечерней переклички,

Как выживают малые сии —

Незлые насекомые и птички?

Вокруг газонов скошенных лузга,

Роскошные луга куда-то делись,

Там травы колыхались, как тайга,

В них существа и сущности плодились.

Там всем хватало хлеба и воды,

Все спаривались страстно, поелику

Записывать их не было нужды

Ни в Красную, ни в Голубую книгу!

Конвульсии отравленной реки…

Но там роятся комары и мушки

Злой воле человечьей вопреки!

И выживают малые пичужки.

Императорская работа

Два дня занималась «императорской» работой. Постригала розы в саду, как легендарный Диоклетиан. Выросли до неба. Заросли бурной «шевелюрой» из ненужных сорных отростков. И опять поленилась надеть специальные длинные кожаные перчатки – оцарапалась. Теперь мой маленький розарий похож на стриженого новобранца.

А вокруг газона зацвели зимние баданы и вполне себе весенние примулы. Удивительно, но в самые короткие зимние дни в лондонском небе, хоть и недолго, но сияло солнце! Потом набегали с морей темные тучи, накрапывали дожди. А декоративный хвойный куст в саду я все же успела обвить цветными гирляндами! Вчера ночью, под английское Рождество, при полной луне в чистом небе…

В церковные праздники вообще-то полагается отдыхать. И вот однажды я попробовала на Троицу совершенно ничего не делать. Весь день провела в саду. Пила чай с мамой. Лежала на траве, осыпаемая сверху лепестками роз.

Но не удержалась и стала, с положения «лежа», снимать фотоаппаратом нависшие надо мной роскошные розовые соцветия.