Сады земные и небесные - Лидия Николаевна Григорьева

Сотку себе жизнь из лепестков —

увянут.

Сошью себе платье из лепестков —

сомнут.

Съем лепесток —

пересохнет во рту.

Укроюсь лепестками —

замерзну.

Осыпьте могилу мою лепестками —

встану…

Потом я все же пробовала подремать, лежа на прогретом газоне. Но тут же в уме зажужжали сразу два (!) четверостишия. Пришлось подняться, записать. И сделать-таки свои обычные 200 кадров в день (минимум)! Потому что сад «звал» – сиял, мерцал, переливался бликами и красками, и просто – переливался через край!

Вот и Пушкин обмолвился как-то о плодотворной праздности, из которой вырастают порой обильные деяния и словотворения.

Знал это и отставной имератор Диоклетиан, обрезая в своем саду выращенные им самим пышные розы.

Вот и мне такое «ничегонеделание» чаще всего идет на пользу и приносит румяные и зрелые творческие плоды…

БЕЛЫЙ ШИПОВНИК

А к сентябрю сгустились в сердце тучи:

мне все не в масть, не в цвет или не в тон.

Шиповник, как шампанское, шипучий,

как пробку в небо – выбросил бутон.

Уж он мастак из жизни делать святки:

шикарный, как парижский жизнелюб,

кипит шиповник, пенится у губ!

Я штопаю дыру в миропорядке…

Сновидение в саду

Тебе охотно расскажу, а ты послушай,

о сновидении в саду под старой грушей,

под белой яблоней, под голубой сиренью,

где веет негой золотой и сладкой ленью.

В саду, под полною луной, в траве медвяной,

ты мне приснился молодой, смурной и пьяный

от ярой страсти, от любви неутолимой,

под росной вишней и под изморозной сливой.

А там, во сне, в голубизне, ясней детали:

миндаль отцвел, но абрикосы расцветали,

и трепетали на груди, на влажном теле,

не мотыльки, а лепестки, что облетели.

С такою силой все вокруг благоухало,

что сновидения в саду мне было мало,

и захотелось мне с тобой вдвоем проснуться,

чтоб с этой призрачной судьбой не разминуться.

Клубились в розовом дыму цветы и травы.

А мы любили наяву, и были правы.

И бушевало по весне любви цветенье.

И снова снился сон во сне – про сновиденье…

Танцующие анемоны

Легчайший романтический наив

Моей души коснулся мимолётом.

Я только что из сада! Напоив

Растения водой, а сердце – мёдом…

Экстатическое любование прекрасным требует много свободного (но не праздного) времени. Поскольку я живу не просто рядом с садом, а порою весь божий день торчу в нем с фотоаппаратом, то могу наблюдать такие интимные сцены из жизни цветов, которые простому, захожему в сады по делу фотографу просто «не по карману». Он с голоду умрет, если бесплатно будет весь день наблюдать сцены «из жизни маркизов»! То есть, разноплеменных цветочных персонажей. Ему репортажи для журналов нужно делать или в студии с моделями работать. Его эта профессия кормит. А я – свободный художник, и время мое никем и никогда не оплачивается.

И я к этому за свой долгий век уже привыкла.

В минувшем году я впервые посадила у себя в саду анемоны. И они удивили меня. Почти никогда не делаю попутных садовых записей, не веду дневничок. А тут – записала:

«Это же – танцующие анемоны! Брачующиеся! Влюбленные. Под лучами весеннего солнца они принимают разные позы. Склоняются друг к другу, словно целуются. Отворачиваются, словно расстаются и ссорятся! Потом опять кокетничают. Она (и это очевидно по округлости лепестков и по нежному оттенку сердцевины) кладет ему головку на плечо – вечером, после заката. Словно бы перед сном. Стебли их едва ли не скручиваются воедино в жажде прикосновения и в надежде согреться прохладной ночью. А днем – она (именно она, коварная) отдаляет свой стебелек, отстраняется, гуляет сама по себе, уходит по своим делам. А он стоит прямо, не сгибаясь, – и ждет. Верный рыцарь и ветреная дама.

Наблюдаю, как он клонится к ней, пытается догнать, обнять, вернуть. И она опять вернется – на закате, к ночи. И он опять ее простит, и обнимет, и согреет. И поймет, как кавалер Де Грие свою Манон Леско, не иначе…»

От житейского полураспада,

Как ни бейся, спасения нет.

Я уйду, но сияние сада,

Словно шлейф повлачится вослед…

И так уже несколько дней и ночей. Для меня это – счастливое любование, умиление, осмысление и фоторабота. А для моих цветов это, хоть и короткая, но вполне полноценная и полнокровная жизнь, наполненная любовью…

Жизнь – от бездны до пика,

От вершины до дна…

Сад раскрылся, как книга,

Где цветы – письмена.

Цветомания в Челси

Можно быть обладателем крохотного городского садика и создать в нем целый мир, вселенную, садовый космос, сколь непостижимый и таинственный, столь же и притягательный для современного человека, изнуренного жизнью в каменном городском мешке.

МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ САД

Металлическая девочка поливает из металлической лейки металлический цветок. Но вода из лейки льется тоже металлическая, так что цветок не заржавеет. Рядом на полянке резвятся металлические и зеркальные зайчики, ползают металлические жучки, летают железные осы, хрюкают чугунные хрюшки.

На крыльцо металлического домика выходит алюминиевая мама, она зовет девочку обедать. Они садятся в саду под металлической яблоней с круглыми восковыми плодами и едят очень вкусный металлический суп.

ЖЕЛЕЗНАЯ КАША

А сказано довольно много слов,

как истончился почвенный покров

земель нечерноземных и подзольных

в эпоху бурных благ аэрозольных.

Не избалован светом бренной славы,

кто изобрел для нас тугие сплавы,

что легче воздуха, но и креста – тяжеле.

Мы этого не ценим неужели?

Придется нам, перемогаясь, жить,

к железной каше привыкая с детства.

Могучего грядущего младенца

в чугунные пеленки положить.

Солнце заходит за окоем, отражаясь в металлической небесной фольге. Пора спать. Сейчас выйдет на небосклон большая жестяная луна, она отразится в зеркальном