Письма. Том первый - Томас Клейтон Вулф

Мой взнос за регистрацию в летней школе составил 25 долларов. Сейчас я живу на Киркленд Стрит, 42, у меня хорошая комната с постельным бельем и постельными принадлежностями, которая стоит 4 доллара в неделю. Этим летом я прохожу полный курс английской истории, и если учесть, что у меня есть всего пять недель, чтобы охватить все поле английской истории, то станет ясно, что это держит меня в напряжении. Список для чтения состоит из двадцати четырех книг для пятинедельного курса – по пять книг в неделю.

Кажется, я писал тебе в своем последнем письме, что мой счет за последний семестр должен быть оплачен 20 июля. Счет за этот семестр составляет 191 доллар. Завтра я собираюсь пойти и попытаться получить отсрочку до августа или сентября.

Жара здесь просто потрясающая. Дома нам не с чем её сравнить. Температура сама по себе не так уж высока, не поднимается выше 93°, (33 градуса по Цельсию) но влажность порой на 20-30 процентов выше нормы, что вызывает сильные страдания и прострацию у бедняков в многолюдных районах. Сегодняшний день был одним из самых тяжелых.

Работа, которую я выполняю этим летом, позволяет мне пройти половину курса магистратуры и оставляет возможность безраздельно работать над своей драматургией в следующем году, если я смогу вернуться.

Как ты говоришь, кажется, что я действительно давно не был дома, но могу тебя заверить, что проходящие месяцы не отдаляют меня от дома в моих мыслях, а приближают к нему.

Я обеспокоен твоим рассказом о болезни и надеюсь, что ты уже не болеешь. Даже жара в Бостоне и Кембридже – ничто по сравнению с жарой, которую ты переносишь на своей кухне, но я надеюсь, что этим летом ты не будешь там так часто находиться.

Доктор Гринлоу, [Доктор Эдвин Гринлоу, председатель факультета английского языка в Университете Северной Каролины, когда там учился Том, был назван Томом одним из двух его величайших учителей; вторым был Гораций Уильямс, возглавлявший кафедру философии в университете] один из моих лучших друзей из Чапел-Хилла, преподает здесь этим летом и пригласил меня пообедать с ним. Однако Кембридж в целом сейчас – одинокое и пустынное место.

Я буду с нетерпением ждать от тебя скорейшего письма.

С большой любовью

Твой сын

Том

Уильяму Оливеру Вулфу

[Кембридж, Массачусетс]

[август, 1921 года]

Дорогой отец:

Сегодня утром я получил твое письмо вместе с маминым, и в разгар моего одиночества оно было втройне желанным. Я пять недель усердно занимался в летней школе, которая закрылась 13 августа, и хотя я еще ничего не слышал о своей оценке, я почти уверен, что она будет высокой – во всяком случае, четыре с плюсом.

Не думай, что я не чувствую зова из дома, что у меня нет желания вернуться, чтобы увидеть своих родственников и свой родной город. Этот зов был громким и долгим с самого Рождества, а этим летом, когда мои друзья уехали и я остался один в большом городе – а, как ты знаешь, даже одиночество в пустыне – это общение по сравнению с одиночеством в городе, – в это время я особенно часто думал о вас и хотел всех увидеть. Мои друзья, ты и мама так верили в меня, что вы вряд ли понимаете, насколько сильна во мне воля оправдать вашу веру: настолько сильна, что я верю, что использовал бы последний хриплый вздох…

[На этом месте письмо обрывается]

Джулии Элизабет Вулф

Август, 1921 года

Дорогая мама:

Если ты пытаешься продержаться до того момента, когда я снова напишу тебе, то ты победила, и я желаю тебе счастья от этого! В последнее время я был не в духе: несколько несчастий сговорились напасть на меня одновременно, так что на меня одновременно напали простуда, расстройство желудка, растяжение лодыжки и фурункул на пятке, который делал ходьбу невыносимой; казалось, что все несчастья Иова спустились на меня тучей, и я боюсь, что переносил их с терпением, совсем не похожим на его.

Однако я хотя бы частично оправился от своих недугов. С наступлением сентября я нахожусь в недоумении относительно своего курса. С тех пор как летняя школа закрылась в середине августа, я ничего не делал. Скоро я должен буду покинуть свою нынешнюю квартиру на улице Киркленд, 42, поскольку все эти комнаты арендованы на следующий год.

Мне неприятно сознавать, что я бездействовал с момента закрытия летней школы, но уверяю тебя, что с тех пор я хоть раз в жизни придерживался жесткой экономии. Я буквально не тратил денег, кроме как на еду и комнату, даже не отдавал вещи на стирку, никуда не ходил и никого не видел … [Следующая страница утеряна] моей жизни, чтобы продвинуть меня еще немного к тусклой цели, к которой я стремлюсь.

Если бы мои прекрасные мечты сбылись, я вернулся бы домой как герой, оправдав себя, но если, они не сбудутся, я верю, что ты все равно захочешь… [На этом письмо обрывается]

Следующее письмо было написано в ответ на письмо Маргарет Робертс, которая вместе с мужем, Дж. М. Робертсом, руководила Северной государственной школой в Эшвилле, где Вулф учился в 1912-1916 годах. Миссис Робертс написала Вулфу, чтобы спросить, не порекомендует ли он ее на должность учителя Фрэнку Уэллсу, суперинтенданту школ в Эшвилле. Письмо Вулфа к Уэллсу в основном повторяет то, что он написал миссис Робертс.

Маргарет Робертс

Кембридж, Массачусетс

2 сентября 1921 года

Дорогая миссис Робертс:

Ваше письмо, наконец, пришло день или два назад, и я уже готовлю к отправке в редакцию «сияющего отзыва» о мистере Уэллсе. Я говорю «сияющий», и это мягко сказано: если бы я не сдерживал свое прыгающее перо, это была бы раскаленная патетика. И я считаю, что трудность написания такого письма заключается в том, чтобы сдержать его до такой степени, чтобы человек не подумал, что вы меня наняли. Я знаю, вы пошутили, когда спросили меня, не окажу ли я вам эту услугу, но мне интересно, действительно ли вы представляете, какой радостью, привилегией и честью я это считаю. Я только боюсь, что своим рвением могу навредить вашему делу. При любых условиях я опасаюсь, что письмо будет иметь слишком хвалебный привкус для того, кто не знает ни меня, ни вас. Поэтому я пишу письмо в неофициальной обстановке, поскольку немного знаком с мистером Уэллсом, так мне кажется, я