Пробное погружение - Геннадий Петрович Турмов

На «Шилку» было доставлено много женщин и детей, в том числе целый госпиталь сестер милосердия из сгоревшего общежития, прибыло много морских и сухопутных офицеров.

Были и комические случаи. Однажды в каюту к Плотто заявился мичман Ермолов с начисто выбритыми усами[9].

Это разрешалось только по предписанию врача. Плотто спросил его:

– Вероятно, доктор прописал Вам выбрить усы? Что у Вас с губой?

Мичман дерзко ответил:

– А мне теперь никто не может запретить ходить без усов, потому что сейчас свобода!

Плотто отправил строптивца на две недели под домашний арест.

К вечеру следующего дня некоторые из прибывших на «Шилку» разъехались, найдя пристанище у родных или знакомых.

На другой день в 8 часов утра Плотто затребовали на крейсер «Алмаз», где держал флаг адмирал Греве[10]. Крейсера «Россия», «Громобой» и «Богатырь» к этому времени уже ушли на Балтийский флот.

На заседании, где присутствовали высшие морские чины, обсуждалось требование батареи «Эгершельд» отстранить от командования отрядом подводных лодок и транспорта «Шилка» лейтенанта Плотто. В противном случае беспорядки продолжатся, и батарея обстреляет город.

Пораженный честью, оказанной революционерам, лейтенант, как самый младший, высказался первым:

– Во-первых, «Эгершельд» может стрелять только двумя шестидюймовыми орудиями.

– Во-вторых, офицеров на батарее нет, орудийная прислуга пьяна, и стрельба вряд ли будет действенной.

– В-третьих, предлагаю обстрелять батарею «Эгершельд» орудиями «Шилки» и уничтожить ее.

Плотто поддержал капитан 2-го ранга Раден:

– Если мы согласимся на их требования, то следующим они потребуют устранения меня, а затем и Вас, Ваше превосходительство.

После долгого раздумья адмирал решил:

– Не надо крови. Я Вас отстраню от командования, Александр Владимирович, поймите, что я вынужден так поступить!

Лейтенант ответил:

– Есть! Но из-за Вашего решения подам в отставку.

– Ну, там видно будет.

Не успел Плотто вернуться на «Шилку», как на «Алмазе» был поднят сигнал, отрешающий его от командования. Семафором было приказано сдать должность немедленно старшему по команде.

Не найдя князя Трубецкого, Плотто сдал «Шилку» и отряд лейтенанту Белкину.

Собрав вещи, он хотел сойти на берег, но оба унтер-офицера, служившие с ним еще в минных офицерских классах, не советовали делать этого.

– На всех пристанях города расставлены пикеты, чтобы Вас арестовать, – сообщил один, а второй добавил:

– На «Тоболе» через световой люк убиты командир, его жена и ранены несколько прапорщиков запаса.

Плотто перебрался на американский товаропассажирский пароход, где и переночевал. На следующее утро за ним пришел катер с «Алмаза». Лейтенант Борташевич сообщил:

– Александр Владимирович! Команды «Шилки» и лодок стоят «во фронт» и требуют возвращения их командира. А по улицам города ходят толпы с музыкой, красными флагами и с генералом Казбеком[11] во главе. Его заставили принимать участие в демонстрации, а заодно и выпустить заключенных из тюрем и арестных домов.

Адмирал Греве принял Плотто довольно любезно:

– Александр Владимирович! Прошу Вас не держать зла и принять под командование «Шилку» и отряд. Прошу также взять на «Шилку» убийц командира «Тобола», ибо команда «Алмаза» заявила, что не желает быть тюремщиками.

Плотто коротко ответил:

– Есть! И разрешите сегодня же выйти в море, чтобы переждать этот бардак.

– Разрешаю, – еще короче ответил адмирал.

Команда «Шилки» стояла «во фронт» и встретила появление на борту Плотто громким «Ура».

Трое убийц с «Тобола» были доставлены на «Шилку» прапорщиком Лелевским, после чего корабль вышел в море. На берегу Плотто получил прозвище «Пирата», а «Шилка» была прозвана разбойничьим гнездом. Все подводные лодки, стоявшие около «Шилки», отшвартовались под «Эгершельдом». На «Шилке» еще оставалось много посторонних офицеров, женщин, детей и сестер милосердия.

На траверзе острова «Аскольд» в каюту постучал боцман и доложил, что команда требует, чтобы Плотто спустился в кубрик.

– Пошел вон, – рассвирепел лейтенант и добавил: – Команда меня требовать не может.

Через пять минут боцман доложил, что команда построена «во фронт». Александр Владимирович спустился в кубрик, прапорщик Лелевский последовал за ним, опасаясь за командира и держась недалеко от него.

Войдя в кубрик, Александр Владимирович машинально запер за собой дверь на ключ.

Команда стояла «во фронт», в кубрике было темновато.

Плотто обратился к команде:

– Прошу объяснить, в чем дело и что Вы хотите мне сообщить?

Из дальнего наиболее темного угла раздался незнакомый голос:

– Команда Вас любит, но просит не обращать военного судна в тюрьму, а матросов – в тюремщиков и свезти арестованных на «Аскольд».

Говорил, как рассмотрел Плотто, какой-то совершенно незнакомый боцманмат. Спокойно Плотто спросил:

– Ну a еще что?

Заговорил другой:

– Так что, Ваше благородиe, зачем же это на военном судне женщины, дети, да еще сухопутные офицеры, которые, известное дело, кровь солдата пьют, – и добавил: – Следует, Ваше благородиe, их всех спустить вместе на «Аскольд».

– Ну а еще что?

– Так что, – заговорил третий голос, – мы, значит, по хорошему с Вами, потому любим, но все же, если Вы не исполните, чего мы просим, то мы можем и сами это сделать, т. е., значит, силком.

Плотто жестко ответил:

– Спасибо, что сказали, – приказал: – Прапорщик Лелевский, сейчас же смените часового с поста у карцеров, встаньте сами, через полчаса я Вас сменю, и помните, ребята, вы освободите арестованных только после того, как у меня все патроны кончатся и меня не будет в живых. То же самое могу сказать и о наших гостях: мы русские люди, и наши гости для нас вещь святая, уйдут, когда сами этого захотят и когда будет где голову преклонить. Кроме того, ребята, я не знаю этих ораторов, как они к нам сюда попали. Это не наши люди!

Плотто открыл двери ключом, который машинально вынул из кармана, и вышел на палубу.

Не успел он войти в свою каюту, как прибежал старший офицер лейтенант Александр Ильич Зеленый вместе с Лелевским и доложил, что на палубе драка.

Плотто заключил:

– Не становитесь на часы, наше дело выиграно.

Через две минуты приходит боцман и просит спуститься к команде на минуту, ибо они во фронт.

Уже с целой свитой из офицеров Плотто спустился вниз. Стояли во фронт, а перед фронтом три слегка помятых связанных человека.

– Ваше Благородиe, – доложил кто-то из команды, – это не наши с Вами говорили. Они хвастались, что Вы сдрейфите и выпустите арестованных, а мы знали, что этого не будет. Простите, допустили до разговора, теперь просим и этих присоединить к убийцам, ибо они и Вас хотели убить.

По прибытии во Владивосток Плотто отправил шестерых арестованных в тюрьму под конвоем взвода, коим командовал тот же Лелевский.

Хотя по виду во Владивосток и было спокойно, но собравшаяся