Первый Артефактор семьи Шторм 4 - Юрий Окунев

А затем этот серо-красный шар рванул в тело Меньшикова, уже почти полностью покрытое чёрным коконом его Дара тьмы. Раздался треск, нити-жгуты разошлись и ошмётками полетели в разные стороны.

Меня снесло назад, я сбил Ангелину, которая в прямом смысле прикрывала меня спиной. Рядом упали Приваловы. Сквозь пелену в ушах услышал далёкие матюки Яростного и Мосина. Рык Чумова.

Гнев схлынул, пришла тяжёлая, как свинцовая плита, усталость. Очень хотелось закрыть глаза и полежать, набраться сил или хотя бы остановить кровь. Но угроза ещё не миновала.

Поднявшись и убедившись, что Ангелина в порядке, я посмотрел на Меньшикова. Тот отлетел к трибунам и сейчас спиной упирался в остатки стульев, медленно поводя головой из стороны в стороны, при этом не открывая глаза.

Он походил на пьяного, который не соображает кто он и где.

Я посмотрел на него Взглядом артефактора и заметил пульсирующую линию в её теле. Тёмную, но отличающуюся от энергии Петра.

Не думая, я проковылял до него и, поднял по дороге свой артефактный нож.

— Нет, Шторм! — прокричала за спиной Роксана, и я услышал, даже сквозь кровавые пробки в ушах, в этом голосе бешенство.

Снова пламя собралось в шар, но сейчас нельзя отступать.

— Братство! — крикнул я, одновременно не слыша свой голос и теряя остатки слуха от собственного крика.

Дальше я быстро упал на колени перед Меньшиковым, повернул нож, чтобы лезвие было горизонтально и вогнал его чуть сбоку между двенадцатым и одиннадцатым ребрами.

— Тварь!!! — почувствовал я телом, а не ушами, как и жар огненного Дара, что устремился в мою спину.

Я успел оттолкнуться рукой от тела Меньшикова и отдать мысленный приказ, после чего подлетел почти на три метра вверх. Огненный шар устремился к Петру.

— Не-э-эт!

Взрыв разметал остатки стульев, опалил мне ноги, а затем я рухнул на тлеющую поверхность, защитившись сферой неуязвимости. От удара перехватило дыхание, но магически я не пострадал. Всё-таки увеличенный щит в кольце оказался полезной штукой, пусть работа над ним заняла в три раза больше времени, чем над обычным баклером.

Я слышал возню за спиной, крики, но уже не мог разобрать деталей. Сил хватило на то, чтобы приподняться на локтях и посмотреть в сторону Петра. Но разглядеть его мне не дали.

Меня схватили за спину, перевернули. Несколько раз наотмашь ударили по лицу. По-женски. Я видел перекошенное лицо Роксаны, её ненависть ко мне. Её страх. Видел огненные когти, которые она выпустила из кулаков и как они, наконец, добрались до моего тела.

Я отбил первый и даже второй удар, но потом перестал успевать за ней. Я чувствовал, как мою грудную клетку разрывает от боли, но при этом раны сразу прижигает огнём, не давая крови вытекать.

«Интересная пытка», — подумал я, понимая, что сейчас снова уйду. И, возможно, всё-таки навсегда, как обычный человек. Сил проверить состояние цикла перерождения не осталось — всё сожрал божественный гнев, борьба с демоном, контроль и последняя защита.

Когда глаза стали видеть только чёрно-красные пятна, мне стало легче дышать. Край сознания зафиксировал, что Роксану стащили с меня, остановили пытку огнём.

Затем кто-то начал давить на грудь, будто пытаясь запустить сердце. Мне хотелось смеяться, кричать, что я жив, а непрямой массаж сердца на живом человеке — это вредно.

Чувствовал холод в ногах, ощущал присутствие той самой тьмы, что разделяет два берега жизни. И, честно говоря, немного радовался знакомому чувству.

Глаза на мгновение стали видеть чётче, будто их протёрли, и я увидел лица. Знакомые, ставшие такими близкими и родными всего за несколько недель. Они плыли, ускользали, кричали, звали.

— Шторм! Шторм! — слышал я, а сам хотел сказать, что это не моё имя. Меня зовут не так. Но они продолжали звать: — Шторм!

А затем случилось странное: в груди появилось холодное и очень концентрированное ощущение. Не смерти, не боли. Воздуха. Свободы. Закрученной спирали энергии.

Эта спираль закружилась, сжалась, словно втягивая в себя всю окружающую нас силу. А затем смерть — такая знакома и близкая — вдруг отступила.

С хрипом я сделал глубокий болезненный вздох, закашлялся, но тут же почувствовал тёплые руки, которые подхватили мне со всех сторон.

— Не в мою смену, Шторм! — орал Яростный. — Я Хранитель смерти! Сегодня я решаю, когда кто умрёт! — А затем в сторону: — Слышишь, Ромка!

Он попросил присмотреть за мной, а сам убежал куда-то. Видимо к Чумову.

Через несколько секунд я почувствовал тепло, а затем услышал незнакомый голос:

— Позвольте мне.

В моё тело полилась зелёная концентрированная энергия и даже в моём полубессознательном состоянии я понял, что это Светлый. Не Хранитель, а его молодой родственник, которого я видел на трибунах.

Когда мне стало полегче и я стал чётче слышать, я сказал:

— Вы ничуть не уступаете Святославу Георгиевичу.

— До патриарха мне далеко, — усмехнулся парень. — Но за комплимент спасибо.

— Как Меньшиков?

Вокруг повисла тишина.

— Думаешь, после огненного шара и с ножом в груди можно выжить? — тихо спросила Ангелина.

Я же нервно засмеялся, булькая кровью в груди. Мне даже не нужно было поворачивать голову, чтобы почувствовать его Дар, стремящийся найти выход из тела.

— Быстро помогите ему. И принесите салфетки. Много салфеток.

Меня никто не понял, но Лекарь быстро отошёл от меня. Через мгновение я услышал удивлённый оклик, и несколько человек устремились к Меньшикову. Кроме Роксаны — её держали несколько артефакторов и спорили с Кириллов Приваловым. Они даже не заметили, что вокруг Петра начиналась движуха.

— Приготовьтесь! — объявил Светлый, и я услышал неприятный чавкающий звук, с которым он достал мой нож.

А затем раздался квакающий звук и звук выворачивающегося желудка.

— Что за⁈ — брезгливо отпрыгнули назад помощники врача. Светлый, молодец, на увиденное отреагировал спокойно.

Я повернулся с помощью Ангелины и посмотрел в их сторону. Как и предполагал, на полу лежала верхняя половина тела выросшего кровавого червя, которую Пётр выплюнул как только смог.

— Вот как ты находишь всякую дрянь? — устало спросил Кефир, появляясь рядом со мной. — Сидел бы дома, ласкал бы свою самку, а не мучил старого лиса всякими побоищами и смертельными ловушками.

— Тяжело было?

Лис не заметил моей издевательской интонации.

— Потом посмотришь. — Он махнул лапой.

— Думаешь, мне понравится?

— Тебе нравятся