Паладин. Свет и Скверна III - Илья Романов

— Я не поняла, ты подрос, что ли⁈ — откровенно удивилась Любава, без страха любуясь оборотнем и обходя его по кругу. — Меньше же был!

— Р-р-р… Ощущения… странные… — пролаял оборотень, тоже впал в некоторое недоумение и стал себя осматривать. — Я правда стал больше, госпожа?

— Ты на лапу свою посмотри! — тыкнула пальцем младшая сестра в перетянутую мышцами конечность, нисколько не боясь туманной защиты. — Ты где раскачаться успел, Дориан⁈

Я почти незаметно улыбнулся и кивнул. Работает артефакт, не зря я практически всю душу вытряс из седого Бофура. Старый гном был искуснейшим из артефакторов, какие только рождались среди смертных, но характер у него… хуже, чем у меня. Заслуживший своим мастерством звание Тана он не любил делиться секретами, пока ему не прикажут это сделать либо Король Под Горой, либо боги прародители гномов. Были у меня сомнения, что вообще получится, но вышло очень хорошо.

Раз уж я решил принять французов к себе на службу, взамен пообещав им спасение душ от проклятия, то должен был устранить их главный дефект. Британские чернокнижники создали неплохой ритуал, рабочий, за что как минимум достойны сгореть в огне, а как максимум — отправиться в Бездну, но он всё же был не идеален.

Но, похоже, не хватало местным любителям мертвечины квалификации и опыта. Дефект, который был у всех членов Ордена Святого Христофора, а по словам Иоанна и у британских оборотней тоже, заключался в неустойчивой форме зверя. Если говорить простым языком, то сущность человека и зверя конфликтовали за главенство. Отсюда и потеря разума среди тех, на ком проводили ритуал. И ключевой момент с определённым характером, на ком его осуществляли. Якоря в виде кровожадности, неудержимого гнева и всё в таком роде, выступали связующим звеном. Как бы являлись привычным для сущности зверя по своему родству. Вот только, чтобы добиться сохранения разума, даже с помощью менталистов, чернокнижникам пришлось сделать ритуал так, чтобы обращение сохранялось в промежуточной форме. Не до конца оборотень, но уже и не человек.

Артефакт Аран-Ар-Сарах, он же «Сохраняющий Суть», помогал в этом. Защищал душевным барьером зверя, становясь эдаким намордником и подавлял волю. А вот сила оставалась и даже росла. Не сильно, раза в полтора, может чуть меньше, но главное — контроль. Изначально этот артефакт придумали гномы по просьбе тех немногих оборотней, которые смогли перебороть проклятье и желали существовать в мире со смертными. Редкое исключение, но непримиримые коротышки помогли этим несчастным, не только оказав помощь, но и позволив жить у себя.

— Опиши, что сейчас чувствуешь, Дориан, — вытащил я блокнот из рабочего фартука, заляпанного маслянистыми пятнами, стружкой и следами воска. — Постарайся коротко, но чётко.

— Р-р-х… — фыркнул он, поскрёб когтем подбородок и призадумался. — Целостность, господин… Сложно описать словами…

— За утками больше бегать не будешь? — хихикнула Любава, а француз смутился, что в образе волка выглядело… комично. Уши опустил, взгляд упёр в землю и шаркнул по земле нижней лапой.

Был у нас и такой прецедент, за который Иоанн потом извинялся. Юное дарование Ордена Святого Христофора не до конца мог сдержать свои порывы и иногда чудил, то за пролетающими утками погонится, пытаясь их догнать, то палку в полете поймает, которую Любава пнула от переизбытка чувств. Не захотела Света разрешать ей кататься на волке, вот и закатила скандал младшая. Самый, конечно, странный момент получился, когда Дориан познакомился со старшей сестрой, неосознанно превратился в волка и лизнут ей лицо, помахивая хвостом. Нагоняй от получил от своих же, Себастьян ему быстро мозги на место поставил, но Света… Да, охренела она конкретно.

— Не буду, госпожа, — буркнул француз, а девочка широко улыбалась.

— Теперь точно не будет, — кивком подтвердил я. — Так, что ещё, Дориан? Целостность это понятно, что насчёт инстинктов?

— Я слышу зверя, господин, — понял он о чём речь. — Но как-то… приглушённо. Он словно спит, но готов проснуться в любую секунду.

— Значит, пять сапфиров мало, — нахмурился я и почесал пишущей ручкой затылок. — Либо течение энергии в рунах слабовато.

Странно, так быть не должно. Я отчётливо помню слова Бофура, что Аран-Ар-Сарах делался с расчётом ровно на три руны. Сохранение, Духовная Целостность, Заточение. Каждая из них брала под контроль свой аспект проклятия оборотня, полностью подавляя звериную суть. Конечно, в случае с французами ситуация другая в корне, но изначальный принцип-то один. Я бы ещё понял, если бы проблема заключалась в нескольких сущностях, как у того же Кристиана или остальных членов Ордена.

К примеру у Марселя их две, у Себастьяна пять, а у Иоанна целых двенадцать! Сухой и сгорбленный старичок носил в своей душе столько кусков сущностей зверей, что я при первом осмотре, мягко говоря, удивился. Разумеется, количество сущностей влияло и на облик обращения. И если тот же Дориан действительно походил на знакомых мне оборотней, пусть и помельче размером, то вот Иоанн… Что ж, сразись мы с ним, то с текущими силами мне пришлось бы если и не превозмогать, то очень хорошо постараться. Но вот у молодого француза она одна — волчья. Больше ничего нет, а артефакт дажё её подавить в полной мере не может.

Эффект всё же был, целостность формы волка была очень плотной. Шкура просматривалась хорошо, как и густой чёрный мех. Тёмно-фиолетовый туман не столь сильно клубился, являясь доказательством не сильной потери энергии, которой у оборотней было очень и очень много. Вот только из-за промежуточного состояния они её сжигали галлонами, а теперь она сохранялась, усиливая потенциал. Изменения в виде увеличения роста и мышечной массы то же понятны, трансформация больше отклонилась в сторону зверя.

— Любава, иди сюда, — подозвал я сестру, решив кое-что проверить. — А ты, Дориан, готовься.

— К чему, господин? — сразу же насторожился он, подняв уши торчком.

Стоило девочке оказаться рядом и взять меня за правую руку, я поднял левую. Раскрытая ладонь засияла Светом, отчего волк начал пятиться и замахал лапами.

— А может не надо⁈

— Надо, Дориан, надо! — ухмыльнулся я. — Необходимо проверить кое-что!

— Я же уже извинился за те слова! — он явно не о том думал. Пусть при первом знакомстве молодой француз за словами не особо следил, но потом искренне извинился.

— Не бойся, Дориан! Брат тебя не убьёт, а