Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

изменился, и область между Нилом на западе и Тигром на востоке превратилась в землю обетованную. Здесь, чтобы выжить, больше не требовалось объединяться для борьбы со стихией. Еды было так много, что кочевой образ жизни начал терять смысл. Появились первые деревни и города с домами и храмами. Население постоянно росло[208].

Что еще важнее, у людей становилось все больше личного имущества.

По мнению Руссо, все пошло не так, когда «первый, кто огородил клочок земли, осмелился сказать: “Эта земля принадлежит мне”».

Наверное, было непросто убедить людей в том, что земля или животные – или даже другие люди – могут кому-то принадлежать, ведь кочевники делились друг с другом практически всем[209]. К тому же с появлением новой практики владения стало расти и неравенство. Теперь, когда человек умирал, его имущество наследовали его потомки. Появились бедные и богатые, и разрыв между ними только увеличивался.

Что любопытно, именно после окончания последнего ледникового периода вспыхнули первые войны. Как показали археологические исследования, первые военные укрепления появились одновременно с первыми поселениями. К этому же времени относятся первые наскальные рисунки с изображениями стреляющих друг в друга лучников. На множестве человеческих останков, датируемых этим периодом, находят явные следы боевых ранений[210].

Как же до такого дошло? Ученые называют как минимум две причины. Во-первых, у людей появилось имущество (прежде всего земля), за которое нужно было бороться. Во-вторых, оседлая жизнь сделала наших предков более недоверчивыми к незнакомцам. Кочевые охотники-собиратели постоянно пересекались с новыми людьми, и каждый мог переходить из одного племени в другое[211]. Перейдя к оседлому образу жизни, люди стали доверять только членам своей общины и начали охранять от чужаков свое имущество. Homo puppy превратился из космополита в ксенофоба.

Отныне главной причиной, вынуждавшей нас объединяться с чужаками, как ни парадоксально, была война. Кланы вступали в союзы для защиты от других кланов. Появились лидеры – скорее всего, это были харизматичные воины, проявившие отвагу на поле боя. С каждым новым конфликтом их позиции укреплялись. Со временем они настолько привыкли к власти, что не желали отказываться от нее даже в мирное время.

Обычно таких военачальников свергали силой. «Существовали тысячи выскочек, – отмечает один историк, – которым не удалось надолго удержаться у власти»[212]. Но иногда вмешательство происходило слишком поздно, когда вокруг военачальника уже собиралось достаточно сторонников, чтобы защитить его от посягательств плебса. Общества, в которых доминировали правители этого типа, все больше зацикливались на войне.

Если мы хотим разобраться в феномене войны, следует хорошенько присмотреться к тем, кто отдает приказы. Генералы и короли, президенты и советники – эти левиафаны затевают войны, зная, что война укрепит их власть[213]. В Ветхом Завете пророк Самуил предупреждает израильтян об опасностях, которым они подвергают себя, соглашаясь признать над собой царя. Это один из самых провидческих – и самых зловещих – фрагментов Библии:

…вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам своим и сделает всадниками своими, и будут они бегать пред колесницами его; и поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его; и дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; и поля ваши, и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет и отдаст слугам своим; и от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим и слугам своим; и рабов ваших, и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела; от мелкого скота вашего возьмет десятую часть, и сами вы будете ему рабами… (1 Цар. 8:11–17)

Переход к оседлости и появление частной собственности ознаменовали наступление новой эры в истории человечества. Один процент населения начал угнетать остальные 99 %. Власть оказалась в руках болтунов и ловкачей, которые возвысились от предводителей боевых отрядов до генералов и от вождей до королей. Дни свободы, равенства и братства были сочтены.

4

Погрузившись в чтение статей и книг об археологических находках, я все чаще вспоминал Жан-Жака Руссо. Писатели, провозгласившие себя реалистами, относились к нему как к наивному романтику. Но мне все больше казалось, что именно Руссо и есть самый настоящий реалист.

Французский философ отвергал идею цивилизационного прогресса, о котором до сих пор рассказывают детям в школах. Он отказывался верить в агрессивных пещерных людей, только и знавших, что бить друг друга дубинками, как и в то, что лишь сельское хозяйство и частная собственность принесли нам мир, безопасность и процветание. В то, что наши предки, уставшие голодать и воевать друг с другом, с радостью приняли эти дары.

Руссо полагал, что на самом деле все было совершенно не так. Все покатилось под откос, писал он, как только человек перешел к оседлости, – и сегодня это подтверждают археологические находки. Изобретение земледелия Руссо считал одной большой ошибкой – и в наши дни появляется все больше научных данных, подтверждающих эту точку зрения.

Антропологи пришли к выводу, что кочевые племена охотников-собирателей жили относительно беззаботной жизнью, были заняты «работая» примерно по двадцать-тридцать часов в неделю, не больше. Почему бы и нет? Природа давала им все необходимое, и у них оставалось достаточно времени для отдыха и общения.

А вот земледельцам приходилось вкалывать от рассвета до заката. Как потопаешь, так и полопаешь. Некоторые теологи даже предполагают, что библейская история грехопадения содержит аллюзию на переход к организованному земледелию: «В поте лица твоего будешь есть хлеб»[214].

Особенно тяжелыми последствиями оседлость обернулась для женщин. Появление частной собственности и развитие земледелия положили конец эпохе протофеминизма. Землю наследовали и обрабатывали сыновья, и они же приводили в отчий дом невест. А дочери, достигшие брачного возраста, веками рассматривались как товар, который можно выгодно продать, как коров или овец[215].

Новая семья встречала невесту с настороженностью. Лишь родив сына – разумеется, законного, – женщина могла получить хоть какое-то признание. Неудивительно, что вопрос девственности превратился в навязчивую идею. Если в первобытные времена женщина была вольна сама выбирать себе партнеров, то теперь ее свободу жестко ограничили. Начался расцвет патриархата.

Дальше – хуже. Руссо вновь не ошибся, когда предположил, что, в отличие от кочевников, оседлые земледельцы не отличались особым здоровьем. Первые вели активный образ жизни; их рацион был разнообразен и богат витаминами и