Некрополи Петербурга: Адамовы головы, холерные кладбища и Гром-камень - Маргарита Николаева

Этот многостраничный справочник стал важным документом, объединившим в себе краткие исторические справки о кладбищах и имена тысяч людей, чьи могилы сохранялись на кладбищах Петербурга и его окрестностей[133].

В справочнике Саитова отразились и несколько сохранившихся до 1910-х годов некрополей XVIII века: Сампсониевское и Спасо-Бочаринское на Выборгской стороне, Ямское у Обводного канала, Колтовское на Петроградской стороне (на котором хоронили в холерный 1831 год), Благовещенское на Васильевском острове. На этих кладбищах, по большей части уже заросших деревьями, занятых огородами или церковными постройками, сохранились отдельные надгробия, которые и были упомянуты в «Петербургском некрополе». Также историк упоминает первое Большеохтинское кладбище (у Свято-Духовской церкви) на Охте, на котором единичные захоронения проводились до 1860-х, и Комендантское в Петропавловской крепости, где захоронения продолжались до 1910-х годов.

Несмотря на положительный сдвиг в сфере сохранения некрополей, это все еще были единичные случаи, а проблемы некрополей, неоднократно озвученные выше, никуда не делись. Мы уже говорили о запрете кремации, о нередко неудовлетворительном внешнем виде и санитарном состоянии кладбищ. К проблеме с внешним видом кладбищ можно добавить еще и их расхищение. Несмотря на наличие сторожей и в целом уважительное (из-за религиозности) отношение к могилам, нередки были случаи краж металлических деталей с надгробий (венков, барельефов, досок) с целью их последующей продажи. Встречались и самые настоящие расхищения могил — один из таких случаев описал в дневнике А. Блок: «Вечером сторож Смоленского кладбища открыл, только благодаря своей храбрости, отвратительнейшую штуку. Он поймал какого-то бродягу, занятого раскапыванием свежей могилы в 1-м разряде. По-видимому, оборванец хотел поживиться и был пойман только случайно. Он успел уже докопаться до гроба и развинтить крышку. Тут-то сторож и накрыл его — и поднял такой неистовый крик, что скоро подоспели на помощь и потащили тщедушнейшую фигурку прочь»[134]. Поэт назвал этот случай непомерным и страшно редким, однако возможным.

Но было ли еще что-то, какие-то еще проблемы? Здесь мы подходим к, пожалуй, самой большой сложности — превалированию церкви над светской властью в вопросах погребения. Это выражалось и в глобальном, и в частном. К последнему можно отнести ситуацию, случившуюся в 1909 году. Тогда Синод запретил хоронить юриста и члена Государственной думы О. Я. Пергамента в черте города, поскольку считалось, что он покончил с собой — в то время самоубийц было запрещено хоронить на обычных кладбищах.

Похороны О. Я. Пергамента, 1909.

Новая иллюстрация. — № 22. — Санкт-Петербург: С. М. Проппер, 1909

Самоубийство считалось страшным грехом; самоубийц хоронили без отпевания на участках за пределами кладбищ. В большинстве случаев эти участки не имели оград и даже минимального благоустройства, не отмечались на картах и не упоминались в метрических книгах или иных церковных материалах; на могилах не было памятников. Зная все это, родственники могли скрывать настоящую причину смерти, в том числе через подкуп священнослужителя или врача.

Близкие Пергамента настаивали, что он умер от разрыва сердца и хоронить его можно по общему порядку. К разбирательствам подключили не только председателя Думы Н. А. Хомякова, но и министра внутренних дел П. А. Столыпина, после чего Пергамента все же разрешили похоронить в городе — но не в лавре, как предполагали изначально, а на Смоленском кладбище[135].

А что же относится к глобальному? Например, запрет Синодом кремации, о котором уже было сказано, или получение кладбищенскими церквями доходов с похорон и всяческих сопутствующих религиозных обрядов. Даже за установку памятника на кладбище нужно было доплатить — это объяснялось тем, что наличие памятника на могиле накладывает на церковь необходимость его охраны. Конечно, некоторая часть уплаченных сумм тратилась на поддержание некрополя в должном состоянии (особенно это касалось дорогих кладбищ вроде Новодевичьего), но многое шло и исключительно на содержание самой церкви и священнослужителей. Этот веками сложившийся порядок был весьма выгоден церкви, и потому его изменение или разрушение (например, путем появления частных компаний, занимающихся вопросами погребения) было недопустимо. Выгоден этот порядок был и консервативным слоям общества, однако он тормозил естественное развитие похоронной сферы, которое в Европе, например, давно ушло вперед. При этом церковь, безусловно, играла очень значимую роль в жизни человека, а также выполняла важную работу по документированию основных этапов его жизни: рождения (крещения), заключения брака и смерти (погребения).

В 1895 году вышел небольшой рассказ «Шесть дней в роли факельщика» писателя Н. Н. Животова. Автор устроился работать факельщиком в похоронное бюро, что позволило ему увидеть бизнес изнутри, и рассказал, как владельцы бюро и приказчики, ведомые одной только наживой, бесчеловечно и бездуховно обирают нищих, а их работники пьянствуют и опускаются. Заканчивается этот обличительный для частного похоронного бизнеса текст так: «…высказываю надежду, что на указанные возмутительные безобразия, сопровождающие почти каждые похороны, будет обращено должное внимание и безобразия эти отойдут в область преданий. Необходимо, казалось бы, передать дело погребения и устройства похоронных процессий в распоряжение церквей, монастырей или благотворительных заведений». Возможно, Животов, автор более десятка сочинений об Иоанне Кронштадтском и других религиозных деятелях, был несколько предвзят, поэтому и предпочитал развитию частного бизнеса церковь.

Все эти проблемы и сложности, возможно, решились бы со временем — но его больше не было. В 1914 году Российская империя вступила в Первую мировую войну, которая оставила свой след на петербургских кладбищах в виде могил погибших от ран солдат, чье число только росло и росло. А за Великой войной начались великие потрясения.

Глава 3. Советский период петербургских кладбищ

Революционные события 1917 года изменили многое. Трансформации в законодательной сфере, антирелигиозная пропаганда и государственные репрессии — вот лишь краткий перечень того, что привело похоронную сферу в состояние крайнего упадка, а кладбища оказались либо сильно разрушенными, либо полностью уничтоженными. Однако, несмотря на кажущуюся радикальность изменений, при ближайшем рассмотрении видно, что они во многом наследуют дореволюционным порядкам. О том, как это возможно, мы и поговорим в этой главе.

23 февраля (по новому стилю — 8 марта) началась Февральская революция. Ее итогами стало отречение императора Николая II и создание Временного правительства, а также Петроградского совета — и все это на