Миры Пак Чханука. Откровенный портрет Пак Чханука, созданный им самим - Пак Чханук

Его уникальная трактовка персонажей и многогранные перевоплощения – исключительное явление в истории корейского кинематографа. Люди склонны мыслить узко: такой-то актер подойдет для такой роли… Но, на мой взгляд, правильнее будет так: хороший актер подойдет для любой роли. Я могу с уверенностью сказать, что такие выдающиеся актеры, как Сон Канхо или Ли Бёнхон, прекрасно справились бы с любыми ролями, даже если бы их поменяли друг с другом. Я бы хотел похвалить и Ким Тхэу и Щин Хагюна, даже обидно, что вы ничего не спросили о них.

– Фильм не столько играет со зрителем в детектив, демонстрируя противоречивые свидетельства, сколько заставляет его гадать, какую тайну скрывают южнокорейские и северокорейские солдаты, чья нерешительность выдает их внутреннее напряжение. Эта загадка удерживает внимание зрителя до самого конца, пока в третьей части фильма она не раскрывается. Почему вы разделили историю на три части и каким образом вы выстраивали композицию каждой из них?

– В первой части зритель сразу сталкивается с последствиями перестрелки, причины которой остаются за завесой тайны. Атмосфера детективного жанра здесь служит своего рода уловкой. В отличие от первой части, во второй нет никаких загадок – она воспринимается как совершенно другое кино. В ней лишь показывается, как солдаты с Юга и Севера встречаются и проникаются взаимной симпатией, иногда с юмором, а иногда трогательно.

Но зрители не могут наблюдать за этим с легким сердцем, ведь они уже знают: в итоге друзья начнут стрелять друг в друга, кто-то будет ранен, а кто-то погибнет. Разве это чувство тревожного ожидания не напоминает нам собственные переживания, когда мы наблюдаем за процессами взаимодействия и жестами примирения между Севером и Югом?

В третьей части фокус вновь смещается к Софи. Наконец раскрывается истина, которую она смогла выяснить. И поскольку теперь все показано глазами постороннего человека, сцена, в которой друзья стреляют друг в друга, воспринимается еще более трагично.

– В каком порядке проходили съемки? Были ли какие-либо структурные изменения в процессе съемок?

– Сначала снимали вторую часть. Ёнэ была занята на съемках сериала «Фейерверк», поэтому сначала отсняли сцены, в которых она не участвовала. Изменений не было.

– В самом начале, когда Софи только прибывает, южнокорейский офицер, явно из военной элиты, унижает одно рядового, пинает его по голени, говорит: «Война не начинается так просто», «Нет места нейтралитету, есть только выбор». Он выглядит более властным и зловещим, чем северокорейский офицер, которого сыграл Ким Мёнсу. Эта сцена кажется выражением критики и даже отвращения к высшему командованию армии. Более того, учитывая то, как Софи постоянно подвергается унизительному взгляду со стороны этих людей, хочется задать вопрос: режиссер, как вы сами относитесь к армии?

– Я хотел бы подчеркнуть, что не имею враждебного отношения исключительно по отношению к южнокорейским военным. Генерал Пхё является представительной фигурой не только Южной и Северной Кореи, включая военные структуры, но и всей системы в целом. Он является символом тех сил, что получают выгоду из разделения и не желают воссоединения. И есть лишь одна причина, по которой он изображен более властным и зловещим, чем северокорейский офицер: он выше по званию.

Касательно армии, проблема заключается в том, что и Южная, и Северная Корея придерживаются системы призыва. Если бы в армии служили лишь желающие, то людям вроде меня не пришлось бы испытывать враждебные чувства. Я уверен в срочной необходимости перехода на контрактную службу и добровольный набор. А для этого нужно поскорее достичь объединения!

– В фильме действительно достаточно много моментов, которые, с точки зрения консервативных СМИ, вероятно, могут показаться просеверными. Возможно, именно поэтому «Объединенная зона безопасности», несмотря на отсутствие жестоких или сексуальных сцен, получила возрастной рейтинг 18+. Что вы думаете по этому поводу?

– Прямо в данный момент, пока идет это интервью, я нахожусь в ожидании рассмотрения поданной апелляции, поэтому сложно комментировать что-либо на этот счет. Однако одно я все же хотел бы сказать. В своем фильме я изобразил с теплотой только двух человек. Мне совсем не симпатичен северокорейский режим.

– Если рассматривать этот фильм с точки зрения теории заговора, то весь его нарратив кажется одним огромным обманом. Их общение завязалось из-за того, что Сухёк случайно наступает на мину, и с тех пор их гибель была предопределена, а прибытие Софи было лишь формальностью. Это ощущение у меня возникло, когда офицер южнокорейской армии не проявил совершенно никаких переживаний по поводу случившегося, а затем тайно наблюдал за Софи, когда она бегала по стадиону с американскими военными. Что думаете?

– Это абсурд.

– Разве обязательно было убивать Чон Уджина в последней сцене столкновения?

– И не просто убивать, а подвергнуть страшной, зверской расправе: восемь выстрелов, проломленный череп, оторванные пальцы. Ведь именно в этот момент глубоко укорененный страх перед «красными» взрывается и выплескивается наружу. Парадоксально, но насилие всегда порождается страхом перед другим.

– По какой причине Нам Сонщик и Ли Сухёк обязательно должны были покончить с собой?

– Вижу, вы совершенно не выносите смерть главных героев. В фильме говорится, что Нам Сонщик находится в коме, но нигде не упоминается, что он скончался. Возможно, это вас утешит? На самом деле изначально был вариант, в котором Ли Сухёк остается в живых. Спустя пять лет после событий, уже в качестве гражданского, Сухёк летит на самолете в Найроби, чтобы встретиться с Гёнпхилем, который стал военным инструктором и теперь работает в Африке… Счастливый конец. Но с той точки зрения, что они по-прежнему вынуждены встречаться в третьей стране, – несчастливый конец. Мы долго сомневались даже в монтажной комнате, но в итоге, следуя мнению большинства, остановились именно на нынешнем варианте. Я до сих пор не уверен, что это был правильный выбор, ведь лично мне так нравилась та версия.

– Даже обмениваясь подарками, Нам Сонщик продолжает сомневаться и оставаться настороженным: «А вдруг нас обманывают? Все это так странно!» А когда друзья делают фото на память, он изо всех сил пытается сделать так, чтобы портреты Ким Ир Сена и Ким Чен Ира не попали в кадр. А почему нет фотографии, где они все вместе, вчетвером? Раз он, даже находясь на службе в армии, подготовил в подарок Уджину художественные принадлежности, наверняка он захотел бы сделать общий снимок.

– Этим я хотел показать, что я сделал этот фильм не из любви к семье Ким, отцу и сыну. Но также эта сцена была придумана не из неприязни к ним. В данном случае они не являются конкретными правителями, а всего лишь символами какой бы то ни было системы. Именно поэтому, независимо от моего личного отношения, их следовало решительно исключить из кадра.

Автоматический таймер на фотоаппарате не был использован намеренно – для того, чтобы оставить Нам Сонщика в стороне. Ведь, в конце концов, трагедия начинается именно из-за его безумия.

– Движение камеры в сцене смерти Ли Сухёка лично мне напомнило сцену смерти Аль Пачино в фильме «Путь Карлито» Брайана Де Пальмы.

– Мне очень неловко, но я не очень хорошо помню, как была снята та сцена у Де Пальмы. В «Объединенной зоне безопасности» вы, вероятно, имеете в виду кадр, в котором мы использовали технику «джимми джиб»[194], чтобы создать эффект вращающейся камеры. Не могу точно сказать, было ли что-то похожее в «Карлито»… В любом случае эта сцена составляет пару моменту из первой части, в котором Нам Сонщик выпрыгивает из окна. Мы использовали тот же прием на том же месте, где еще виден след крови Сонщика, чтобы подчеркнуть чувства Сухёка, ощущавшего вину за то, что довел Сонщика до попытки самоубийства. Обратите внимание на то, что в обеих сценах лица героев перевернуты. Чтобы снять их прямо, камера должна