Давайте помолимся! (сборник) - Аяз Мирсаидович Гилязов

наши дела вы знаете! Только после того, как из сельсовета прислали бумагу о тяжёлом состоянии в нашей семье, сестру отпустили. Отец два дня глаз от дороги не отводил: «Вернётся ли дочка или насовсем её закроют?» – гадал он, тревожно вглядываясь вдаль. Назима смогла вернуться, когда отца уже не стало. Но похоронить его мы ещё не успели…

Про сестру, про малолетних сирот я как-нибудь расскажу ещё… Но сегодня у меня сил уже не осталось…»

Эх, жизнь-жестянка! Мунира – мудрая голова – поняла весь масштаб злодеяний, свершившихся полвека тому назад. Душа может вместить в себя и неприятные, очень тяжёлые воспоминания. Если мы решим, что душа предназначена для сохранения только радостных мгновений, то этим сильно ограничим жизненные горизонты человека. Если что-то сохранилось в душе, значит, это было важно, об этом не раз думали, вспоминали. У каждого возраста свой взгляд на воспоминания. И у воспоминаний своё отношение к разным возрастам, они помимо нашей воли влияют на ход жизни, вносят в неё изменения и поправки. Как бы ни хотел человек избавиться от тяжёлых воспоминаний, они никогда не покинут сокровищницу его души. Воспоминания – это не пыль, въевшаяся в одежду, их не отряхнёшь и не проветришь. Воспоминания – это не налипшая на обувь глина, их не сбросишь ударом каблука о землю или резким взмахом ноги. Если ты, желая разобраться в себе, откроешь сундук воспоминаний, то на дне его среди драгоценных камней обязательно обнаружишь и замшелые чёрные булыжники.

Вспоминаю дневник Анны Франк. Эта еврейка – наша ровесница, родилась в двадцать восьмом году в Германии. В 1933 году, когда к власти приходят фашисты, их семья скрывается в Голландии. В сороковом году немецкие захватчики добираются и до этой страны… Анна всё, что видела своими глазами, трагические судьбы своих родителей и близких заносила в дневник. Эти записи известны всему миру. «Дневник Анны Франк» переведён на семнадцать языков. По этому поводу Илья Эренбург67 сказал следующее: «Гитлеровцы уничтожили шесть миллионов евреев. Вешали, расстреливали, душили в газовых камерах. Никто точно не знает, что пришлось пережить этим людям. За шесть миллионов сгубленных душ ответила одна девочка – не мудрец, не поэт, а простая девочка рассказала… Её чистый детский голос до сих пор жив: получается, что она оказалась сильнее смерти».

Ах, мудрые татарские писатели! Интеллигенты, призванные возрождать и развивать национальный дух!.. Мы по достоинству оценили героизм Анны Франк, в школах воспитываем детей на её примере… Почему же мы не отражаем с своих произведениях тяжёлые вехи в истории татарского народа?.. Почему мы не приучаем своих детей с малолетства вести правдивые дневниковые записи? Разве дневники, воспоминания не являются основой незыблемости того моста, по которому проходит путь национального развития?.. Если бы в школе, в семье Мунире и всем остальным моим современникам, жившим в тяжёлых условиях, вдолбили в головы: «Ничего не забывайте, дорожите информацией, записывайте в тетради, на память не надейтесь», – тогда, может быть, драгоценные камни нашей истории, разбросанные по разным шкатулкам, переходя от поколения к поколению, ещё ярче засверкали бы!

Мы нация с короткой памятью. Я часто об этом говорю. Чем хуже воспоминания Муниры дневников Анны Франк? Мы редко погружаемся в индивидуальный мир человека. Наши шаги куцы, объятия мелки… С Мунирой мы вместе работали в редакции журнала «Чаян». Сдержанная, трудолюбивая, скромная. Кто бы мог подумать, что она носит в себе столько горя?.. К тому же она моя единомышленница, ровесница, умница!.. Да только вот прежде мы не уделяли внимания её трагическим воспоминаниям, которые должны бы храниться вечно. А сколько ещё различной драгоценной информации ждёт своей очереди в кладовых национальной истории?! Наши потомки должны знать правду и о допущенных нами ошибках, чтобы не повторять их!

Когда Мунира-ханум рассказывала мне обо всех печальных событиях, которые ей пришлось пережить, она, тяжело вздохнув, сказала: «Я всё ждала, когда же напишут об этих трагических событиях? Но не пишут ведь, не пишут…»

Эх, Мунира-ханум! Ваш покорный слуга давным-давно написал несколько рассказов о тех далёких ужасающих временах… но написанное так и не увидело свет… Сегодня хочу полностью привести один из этих рассказов – «Смерть гитариста»…

«Неизвестная смертельная болезнь распростёрла свои чёрные крылья над сёлами и деревнями. Зловещая тень от этих чёрных крыльев постепенно накрыла и благодатные берега реки Зай. Солнце вовсю насмехалось над людским несчастьем. Майские ветра вместо благоухания цветов и аромата любви принесли затхлый, удушливый смрад смерти. Вслед за этим запахом пугающие новости черепахой вползали в деревню. Зацепившись за новости, пожаловала, не заставив долго ждать, и сама смерть – костлявая и страшная.

Берега Зая оттаяли от снега, обнажились. Над окровавленной грудью земли поднимался, игриво извиваясь, белый пар, перемешанный с тёплыми ветрами, напитанный запахами набухших почек. Глаза голодных людей разглядели на обнажившейся пашне оставшиеся с осени колоски. С остервенением селяне накинулись на влажные колосья. В этих плесневелых, разбухших зёрнах видели они спасение, искали живительную искорку. Но ни тёплый пар над пашнями, ни погрузневшие колосья не помогли им, чёрная тень смерти продолжала надвигаться. Её железные руки с хрустом сжали тощие глотки людей, в чьих телах жизнь и без того держалась на честном слове. Из глоток вырывалось лишь: «ХЛЕ-БА, ХЛЕ-БА, ХЛЕ-БА». Народ заметался в панике. Но беспощадная смерть проникла повсюду.

Страшная новость достигла села Н. ещё в начале мая. Якобы из ада поднялась на землю всякая нечисть под предводительством Сатаны! А мор, то птицей обратясь, перелетает по ночам от одного аула к другому, то лихим жеребцом прибегает. Но доходили и достоверные сведения, способные заронить страх в души даже самых неверующих людей. Сегодня в таком-то селе умерло восемьдесят человек. Мол, у покойных перед смертью из кончиков пальцев, изо лба, из пяток текла вонючая, тухлая кровь. А ещё в каком-то селе в одной могиле похоронили пятнадцать человек. Мол, потому что не успевают копать, и гробы не успевают сколачивать, складывают штабелем и присыпают землёй… В этих жутких вестях сколько было вымысла, столько же и правды.

Жители села Н. и без того были впечатлительными и легко принимающими на веру всякий вымысел, а после этих новостей совсем с ума посходили. Про полевые работы забыли, руки опустили, работать никто не хочет. Зарезали, мол, не пропадать же добру, весь домашний скот, от овец до коров. А одежду распродали за бесценок на базаре. Сбиваясь в группы, подолгу смотрели они, как весеннее солнце, подобно слезе, тяжело и грузно скатывалось к горизонту, подбивая небесный стык кроваво-красным шёлком. Удручённо