Совдетство. Книга о светлом прошлом - Юрий Михайлович Поляков

– Буриданова проблема решена? – наклонившись, тихо спросил Батурин.

– Отчасти.

За завтраком дядя Юра, намазывая бутерброд маслом, невзначай произнес:

– М-да, история… Такой аппарат загубили! Одного не пойму, почему у корпуса разбиты всмятку оба нижних угла, как будто он падал два раза?

– Наверное, перекувырнулся.

– Возможно, и пе-ре-ку-выр-нул-ся… – Башашкин внимательно посмотрел мне в глаза.

Я выдержал испытующий взгляд, только сморгнул пару раз, но это не считается.

25. Местные обнаглели!

Моя спина заживала, волдыри полопались, стали подсыхать и страшно чесались, приходилось то и дело тереться о шершавую стену или ствол дерева. Помогало, но ненадолго. Я уже отваживался, встав к зеркалу задом и до отказа вывернув шею, осматривать свои ожоги. Пострадавшая кожа напоминала заветрившуюся свинину, покрытую сероватыми хлопьями, вроде кукурузных. Консилиум в лице тети Вали, Нинон, Нели, Лиски и Карины (Башашкин отказался, ссылаясь на расшатанную нервную систему), обследовав меня, решил, что купаться уже можно, но лучше пока в майке, чтобы не усугубить, так как повторный ожог может закончиться больницей. Официантка сообщила, что скоро ляжет на пару дней в больницу и может заодно узнать у докторов, чем лучше мазать ожоги в период заживления. Она пребывала в тяжкой задумчивости, переходившей порой в тихий плач, Дядя Юра, отвернувшись от тяжелого зрелища, снова заверил всех, что соленая вода творит чудеса, так, его сослуживец по оркестру флейтист Огрызко в 1958-м с помощью морских ванн вылечил мягкий шанкр, полученный на курорте.

– Что-что? – встрепенулась Лиска.

– Язык-то при детях попридержи! – нахмурилась тетя Валя и постучала себя пальцем по лбу.

– Ну, это вроде «простуды» на губах, только в другом месте… – смутившись, объяснил Башашкин.

– А-а-а!

– Сегодня не купайся, пусть еще маленько подживет, – посоветовала Неля.

Ларик, избежав наказания за изуродованную «соньку» и оплатив молчание Мишани черной ковбойкой, расцвел, воодушевился и, бурля шкодливой энергией, потащил меня прогуляться по пляжу – на людей посмотреть, себя показать. Я напялил техасы, но мой модный друг покачал головой и выдал мне бордовые импортные шорты. Они были сильно порваны и оставлены кем-то из коечников, однако рукодельница Нинон зашила их так, что не придерешься. В абстрактной рубашке, коротких модных штанах и шпионских очках я выглядел очень даже привлекательно. Рассматривая себя в зеркале, я пришел к выводу: если женщины помешаны на тряпках всегда, независимо от личной жизни, то мужчин нездоровый интерес к шмоткам накрывает вместе с сердечным увлечением. Влюбленным парням надо выдавать пропуска в сотую секцию ГУМа, где, как говорит Башашкин, торгуют сплошным дефицитом, включая американские джинсы. Но доверять ему полностью нельзя, в свое время он и тетя Валя на полном серьезе убеждали меня, малолетку, будто в «Детском мире», рядом с секцией велосипедов и педальных машин, есть отдел, где родителям выдают, записывая в паспорт, младенцев. Но отдел часто закрыт на переучет. И ведь я, наивняк, принимал все за чистую монету!

Так вот, изучая в зеркале свое отражение, я пытался взглянуть на себя Зоиными глазами. Зачем? Не знаю… Меж нами пропасть в три года! Я для нее смешной восьмиклашка. И все-таки мне очень хотелось ей понравиться.

Погода налаживалась, солнце все чаще появлялось в прорехах облаков, но море еще ворочалось между бетонными молами, изредка выкатывая на берег мощную мутную волну, словно заплутавшую где-то во время вчерашнего шторма, а теперь вот добравшуюся все-таки к месту назначения. Загорающих было меньше, чем обычно. Кто-то уехал на экскурсии в Сочи, на Пицунду, на озеро Рица или за покупками в Сухуми. Остались те, для кого день, проведенный не на пляже, безнадежно вычеркнут из отпуска, а «сквозь хмары», как считают, можно тоже подкоптиться, даже ровнее выходит. Многие курортники лежали, углубившись в книги, газеты, журналы, некоторые, задремав, заслонились от лучей обложками, как шалашиками. Оно и понятно: СССР – самая читающая страна в мире. Если сложить стопкой все, что издано при советской власти, можно достать до Луны! Заботливые мамаши, раскрыв на коленях яркие «детгизки», вслух просвещали малышню, а те с тоской смотрели на воду, куда их сегодня не пускали:

(Почернело синее море.)

Стал он кликать Золотую рыбку.

Приплыла к нему рыбка, спросила:

«Чего тебе надобно, старче?»

Ей с поклоном старик отвечает:

«Смилуйся, государыня-рыбка!

Опять моя старуха бунтует:

Уж не хочет быть она дворянкой,

Хочет быть вольною царицей».

Никогда не мог понять старуху, которая не успокоилась, пока не оказалась у разбитого корыта. А виноват во всем сам старик. Во-первых, даже идиот знает, нельзя просить исполнения больше трех желаний. Во-вторых, разве можно так распускать жену! На Лиду тоже иногда находит, мол, надо срочно купить новый шифоньер, импортный, трехстворчатый, полированный, на гнутых ножках, как у Коровяковых.

– А знаешь, сколько он стоит? – подозрительно спокойно спрашивает в таких случаях Тимофеич.

– Знаю.

– А знаешь, какая у меня зарплата?

– Знаю…

– Так какого же лешего! – И отцов кулачище врезается в обеденный стол с такой силой, что мельхиоровая ложечка вылетает из сахарницы, точно стрела из арбалета, после чего наш старый отечественный двухстворчатый шкаф кажется Лиде окончательным счастьем. Вот так бы и старику! Жил бы со старухой в тереме.

…Бредя по пляжу, Ларик жадно озирал женщин, разлегшихся на топчанах и подстилках, высматривая тех, кто помоложе да поядреней. Это очень напоминало гулянье вдоль витрин универмагов, когда в кармане нет денег даже на мороженое.

– Смотри, какие буфера! – жарко шептал он мне в ухо. – Да не там! Вон встала!

Я невольно заражался его возбужденным интересом и тоже начинал выискивать на берегу красоток, раскинувшихся на гальке порой в самых вольных позах. Они, наивные, думают, что два куска материи, облегающие бедра и грудь, скрывают от мужских глаз их укромные места не хуже жесткого водолазного скафандра. Ха-ха-ха! Немного воображения – и тайное становится явным. Особенно если на девушке «мини-бикини-69», как в «Бриллиантовой руке». Правда, многие тетки облачены в какое-то старье, ребристые лифчики, закрывающие полторса, да еще натянули на себя нелепые пышные трусы, именно в таких бегает малохольный принц, влюбившийся в Золушку. Честно говоря, в природе женщины с хорошими фигурами встречаются редко, надо поискать. Лида, когда была начальницей майонезного цеха, часто за ужином говорила с облегчением:

– Ну слава богу, прошли ОТК!

– А что такое ОТК?

– Это, сынок, отдел технического контроля. Они всюду брак выискивают, чтобы в розницу не допустить. Ох, и вредный же народ там работает!

Похоже, у природы