Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

49

Согласно новаторской формулировке Элиаса и Даннинга [Elias, Dunning 1986], организация спортивных соревнований начиная с XVIII века была направлена на то, чтобы обеспечить доставляющее удовольствие ощущение напряженности, которого недостает в жизни человека эпохи модерна. Процесс цивилизации, развивают свою мысль указанные авторы, приводит к вытеснению естественных импульсов (по сути, перед нами фрейдистский тезис, что вытеснение является ценой, которую мы платим за цивилизацию), однако спорт позволяет создать безопасную параллельную вселенную выдуманных конфликтов, в которой можно воплотить ту же самую напряженность, что прежде вылилась бы в насилие. Помимо ослабления различных противоречий, спорт создает приятные накал и возбуждение, которые востребованы тем больше, чем более монотонным является опыт зрителей в их повседневной жизни.

В такой логике рассуждения присутствует два слабых места. Во-первых, насилие не было таким уж легким и беспрепятственным делом и до наступления эпохи модерна. Конфронтационная напряженность/страх существовали на протяжении всей истории человечества, поэтому в древние времена насилие было не доставляющим удовольствие выражением естественных импульсов, а принимало те же самые формы бесчестного нападения на слабого или почетного – обставленного ограничениями и инсценированного – поединка, которые рассматриваются в этой книге. То, что выражает собой спорт, никогда не принимает форму естественного неподавляемого насилия. Во-вторых, до наступления эпохи модерна спортивные состязания – начиная с племенных игр, Олимпийских игр в античной Греции, гонок на колесницах в Византии и заканчивая средневековыми рыцарскими турнирами и народными играми – также позволяли людям ощутить приятную напряженность. Как отмечают сами Элиас и Даннинг на примере средневекового простонародного футбола в Англии, главное отличие от современности заключалось в том, что игры низших классов имели незначительный уровень формальной организации. В них не было ни судей, ни кодифицированных правил, а поучаствовать в таких состязаниях являлись целые общины: вместо того чтобы отбирать самых искусных, поощрялось большое количество игроков без какой-либо специализации, которые могли быть совершенно разными людьми – конными и пешими, любого возраста и комплекции, а в ходе соревнований можно было пускать в ход дубинки, кулаки или ноги, – именно поэтому серьезные травмы или летальный исход в таких состязаниях были обычным делом. Новым моментом при переходе к эпохе модерна было возникновение формальных специализированных организаций, контролировавших одни аспекты насилия, но способствовавших другим с целью создания максимально драматичного переживания зрелищ, в которых сохраняется длительное и сложное сюжетное напряжение. В тех спортивных играх, которым предавались представители высших классов в античные и средневековые времена, такая организация присутствовала в большей степени, поскольку у верхушки общества имелись ресурсы для сдерживания конфронтационной напряженности/страха при одновременной демонстрации высокого статуса при помощи постановочных поединков между равными соперниками, которые следовали условным правилам. Главным историческим сдвигом оказалось увеличение благосостояния и времени для досуга среди всех социальных классов, а также продолжающееся расширение периода получения образования в нашем жизненном цикле; благодаря этому у нас появилось больше возможностей и «пустого» времени, которое раньше у большинства людей было занято непосильным трудом. Поэтому имеются сомнения в том, что объем жизненной монотонности на протяжении истории человечества сильно менялся. Модерн вытесняет в сферу спорта не насилие предшествующего периода, которое якобы было необузданным, а существовавшее прежде повсеместное присутствие труда. Отличительные формы спортивного насилия являются не цивилизационным замещением, а продолжающимся цивилизационным созиданием.

50

Этот момент также можно заметить на снимке в репортаже Reuters от 16 февраля 1995 года с подписью «Английские фанаты нападают на ирландского болельщика за пределами стадиона в Дублине», где соотношение сил составляет трое на одного.

51

Значительное количество примеров, иллюстрирующих подобную закономерность, представили мне в 2000–2001 годах английские полевые исследователи Энтони Кинг и Эрик Даннинг. Вот еще один пример из работы Бьюфорда [Buford 1993: 93–95]. Устроив разгром в итальянском городе после футбольного матча, английские болельщики вечером собрались в баре, но их оживленные разговоры касались не самой игры, в которой «Манчестер Юнайтед» уступил*, а их собственной победы и того, «как итальянцы „обделались“. У всех было ощущение, что дело идет к вечеру, стояла атмосфера конца хорошего рабочего дня». Рядом на площади собралось несколько тысяч итальянцев, которые жаждали отомстить двум сотням англичан, находившимся в баре. Но англичане не стали выходить, а дождались прибытия полиции, чтобы та сопроводила их на обратном пути. Обратим внимание, что итальянцы стоят на улице, хотя имеют большое численное преимущество, и не пытаются ворваться в бар. Как и в других рассмотренных нами случаях, пустые угрозы и конфронтационная напряженность/страх характерны и для футбольных хулиганов и их противников. В более ранних работах, посвященных футбольным хулиганам, делался акцент на том, что они вырабатывают намеренные тактические и организационные решения, чтобы избежать полицейских мер противодействия им. Однако теперь необходимо добавить, что хулиганы искушены и в том, как преодолеть извечную проблему любого поединка – конфронтационную напряженность и страх. В данном случае они достигают этого с помощью продуманных приемов сдерживания перехода в атаку, пока им не удастся застать своих противников врасплох.

* Речь идет об ответном матче второго круга Кубка УЕФА 1976–1977 годов, в котором «Манчестер Юнайтед» проиграл туринскому «Ювентусу» со счетом 0:3 и по итогам двух встреч выбыл из розыгрыша. Этот эпизод Билл Бьюфорд излагает в своей нашумевшей книге «Среди головорезов» со слов информантов из «ветеранов» болельщиков «Манчестера». После следующего еврокубкового матча «Манчестера» с французским «Сент-Этьеном» в 1977 году из‑за агрессивного поведения болельщиков на выезде английской команде было запрещено проводить ответную игру на домашнем стадионе. – Прим. пер.

52

Американская патриотическая песня, сочиненная в самом начале Гражданской войны в США (1861) писательницей-аболиционисткой Джулией Уорд Хау на базе солдатской песни «Тело Джона Брауна». – Прим. пер.

53

См.: [King 2001]. Когда оказавшийся в Германии английский болельщик бродит по улицам и кричит «Хайль Гитлер!», это подходящий способ задеть нидерландских болельщиков, с которыми Англия встречается на турнире* [Buford 1993: 228]. А вот общая характеристика идеологической самопрезентации бельгийских хулиганов: «Они притворяются расистами, сексистами и регионалистами. Их идеи отличаются упрощенностью и антидемократизмом. Эта идеология довольно плохо проработана и не слишком продумана. Они скандируют конкретные лозунги лишь ради провокации» [van Limbergen et al. 1989: 11].

* Скорее всего, имеется в виду чемпионат Европы по футболу 1988 года, проходивший в ФРГ; на групповом этапе сборная Англии проиграла сборной Нидерландов со счетом 1:3. – Прим. пер.

54

Скауз – прозвище фанатов футбольных клубов «Ливерпуль» и «Эвертон», жителей Ливерпуля;