Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

12

См.: [Labov 1972]. Аналогичным обычаем среди представителей некоторых профессий среднего класса является специфическая разновидность банкетов, в английском языке именуемая словом roast [букв.: прожарка], во время которых почетный гость становится мишенью для шуточных издевательств. Такое мероприятие представляет собой строго контролируемую версию бурного маскулинного ритуального конфликта для среднего класса. Этот обычай появился в 1970‑х годах – возможно, отчасти в подражание манерам низших слоев, что было характерно для тех времен. Такие мероприятия нехарактерны для более учтивых или более традиционных групп среднего и высшего классов – например, они отсутствуют в академических кругах или в высшем обществе. В таких вечеринках могут участвовать и женщины, однако по происхождению подобный ритуал является отчетливо мужским.

13

Зафиксированные на пленку подражания звукам животных можно услышать в фильме «Мертвые птицы», о котором шла речь в главе 2, где участники сражений между племенами в Новой Гвинее используют звуки, похожие на птичьи крики; вторая из указанных разновидностей представлена в документальном фильме «Битва за Алжир», посвященном городскому восстанию в этой стране в 1958 году. Исследование улюлюканья представлено в работе [Jacobs 2004].

14

См.: [Anderson 1999: 112]. Уличный кодекс более четко выражен в одежде и стиле телесного поведения мужчин, нежели женщин. Основными участниками группы, несущей на себе маркеры уличного кодекса, являются именно мужчины; к этой группе могут принадлежать и женщины, однако они обычно либо сопровождают мужчин, либо находятся на второстепенных ролях. Как отмечает Линн Грин [Green 2001] в исследовании сексуальной жизни чернокожих девушек подросткового возраста из рабочего класса, в их повседневной жизни доминируют занятия их парней, если девушки «зависают» с ними, а если девушки хотят сосредоточиться на учебе или просто следовать собственным интересам, они ощущают, что с парнем придется разорвать отношения.

15

Этот конфликт помогает объяснить привлекательность мусульманских или африканских аксессуаров среди чернокожих мужчин: подобные предметы выступают способом выразить неприятие принадлежности к белому большинству, но в то же время продемонстрировать приверженность упорядоченному образу жизни среднего класса. Именно так выглядит воинственная версия «пристойной» культуры черного гетто. Функция африканской и мусульманской одежды зачастую неверно воспринимается белыми, которые видят в ней враждебную форму «обратного расизма», при этом упуская из виду приверженность конвенциональному поведению среднего класса, выражением которого выступают эти же символы. Отнюдь не находясь на стороне уличной культуры, данные аксессуары являются ее альтернативой. О возникновении этого стиля см. работу [Lincoln 1994].

16

Однако поражение в трэш-токе не обязательно приводит к насилию. Как правило, в таких ситуациях присутствует публика, и словесный ритуал обычно осуществляется с учетом наличия зрителей. Тот, кто потерпел неудачу в словесной перепалке, может занять позицию зрителя, присоединившись к смеху публики и признав, что это была хорошая шутка. В данном случае происходит ситуационное перемещение себя в другую часть группы, а поскольку группа также транслирует принадлежность к уличной сцене, подобный шаг может на какое-то время спустить насилие на тормозах.

17

См.: [Jones 2004]. В конце 1990‑х годов в средних школах Филадельфии мишенью для нападений стали чернокожие девочки-подростки, носившие верхнюю одежду и головные уборы в мусульманском стиле. Такие нападения совершали другие девочки, утверждавшие, что ощущают унижение со стороны мусульман, которые открыто критикуют их сексуальное поведение и употребление наркотиков. Мусульманский гардероб представляет собой крайнее неприятие уличного стиля одежды (прежде всего это проявляется в женских вещах, включая длинные халаты, своеобразные головные уборы и хиджабы) и ассоциируется с сигналами, открыто бросающими вызов уличной культуре как морально неполноценной. Эти драки между девочками напоминают ситуации, когда парни, ориентированные на уличный кодекс, нападают на учеников, которые по внешним признакам принадлежат к «пристойной» культуре, на том основании, будто они утверждают, что «лучше нас».

18

Еще одним свидетельством против того, чтобы рассматривать неуважение как мотив для насилия, является следующее обстоятельство: уличный стиль в той или иной степени нашел широкое признание среди белой молодежи, включая ее состоятельную часть [Anderson 1999: 124]. Среди этих белых молодых людей уличный стиль – это отнюдь не реакция на неуважение, а, напротив, претензия на высокий статус в молодежной среде. Об этом можно судить по тому, как ведет себя белая молодежь в зависимости от конкретных ситуаций: для разгульных мероприятий наподобие вечеринок по выходным они предпочитают одежду и манеры, характерные для уличных банд, но отбрасывают их, когда приходится возвращаться к утилитарной рутине учебы и работы.

19

См.: [Anderson 1999: 73]. Подобный паттерн характерен для преступных организаций наподобие мафии, в особенности для тех их участников, которые приводят в исполнение ее решения. У многих таких гангстеров имеются прозвища наподобие «Сумасшедший Джо». Им удалось подняться по ступеням иерархии и занять в ней заметное положение благодаря приобретению репутации людей, которые впадают в неистовство насилия, совершая крайне жестокие действия сверх необходимости или проявляя беспричинную жестокость по отношению к тем, кого они пытаются запугать (например, занимаясь «акульим промыслом» – навязыванием грабительских займов, вымогательством или в схватках с конкурирующими гангстерами). Определенным свидетельством того, что все это представляет собой намеренные действия по созданию репутации, выступает следующая закономерность. Подобные акты неистового насилия обычно имеют место на начальном этапе карьеры гангстера, а в дальнейшем, после того как он поднялся до руководящих постов в своей организации, он может действовать вполне обыденными методами, сам прибегая к насилию редко или вообще его не используя, поскольку теперь он может делегировать совершение насилия другим. Например, Сэм «Муни» [Лунатик] (на сленге 1930‑х годов это слово значило «сумасшедший») Джанкана и Тони «Джо Бэттерс» Аккардо, получивший свою кличку за то, что однажды нанес удар бейсбольной битой по голове жертвы, превратились в умелых руководителей чикагской мафии, последовательно занимавших эту позицию в период с 1950 по 1966 год (см.: Chicago Sun Times, 18 августа 2002 года).

20

С другой стороны, стремление не оказаться «чушпаном» (chump), легкой добычей грабителей, является одним из основных мотивов, побуждающих «пристойных» людей нацеплять на себя личину уличного кодекса [Anderson 1999: 131].

21

Длинные туннели насилия будут рассмотрены во второй части этой работы, посвященной временно́й динамике насилия, где также пойдет речь о его долгосрочных макроизмерениях.