Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах - Евгений Викторович Барабанов

заново открыло возможность иератического. Другой вопрос, как оно эти возможности иератического использовало? И тот же Малевич, у него есть совсем другое измерение, если возвращаться к пресловутому чёрному квадрату, созвучному обнажённым закопчёным иконам без рам. И это неслучайно. То есть, авангардисты пытались возродить принцип иератического, понимая, что это очень важно. Проблема остаётся до сих пор. Мне кажется, что одно из главных достижений Гора Чахала именно в этой мужественной попытке возродить иератическое. То есть современное искусство совсем не крах традиции, а некая новая возможность возвращения к первоистокам.

О. Борис Михайлов: я должен сказать Евгению Барабанову, что с удивлением обнаружил в том, что Вы говорили относительно фантомов фантомов итак далее, очевидную для меня иконоборческую тенденцию. Я хотел бы познакомиться с Вашими трудами, чтобы понять и разобраться в этом.

Гор Чахал: по поводу наличия или отсутствия сакральности в технических средствах изображения можно заметить, что, например, Туринская плащаница, или Спас нерукотворный, являются техническими средствами изображения тела Христа, по сути, фотографическими отпечатками, фотограммами. Или, например, каким тиражом издаётся Библия (вербальная икона)? Кто-либо из верующих сомневается в наличии сакральности в этих образах и книгах?

Евгений Барабанов: сравнение с плащаницей и платом Вероники, на котором отпечатался лик Христа, – некорректно, потому что технический образ обусловлен аппаратом. Аппарат – это особая, совершенно другого рода реальность, которая вводит нас в манипулятивные техники. Если для нас фотоаппарат и кисточка одно и тоже, то тогда нужно попытаться прояснить для себя, какова онтология этого технического образа и есть ли она. Иконоборчество не имеет к этому никакого отношения. Я говорю лишь о том, что либо образ имеет символический статус, как в церковном искусстве, либо существует, чтобы напомнить о событии, подобно церковным фрескам.

Что касается фотографических и прочих технологических образов, то у них другая функция, в том числе и социальная. И эту тему, если угодно, нужно тогда прояснять. Я только хотел сегодня обозначить, что это всё не так просто. Что если сфотографировать батон хлеба с рыбками, то это не означает, что это религиозное искусство.

Гор Чахал: мне кажется, проблема не в технических средствах репрезентации. Не стоит уподобляться древним иконобожникам, которые соскребали краску с икон, и для того, чтобы усилить Божественность Причащения, подсыпали её в Святую Чашу. В то же время, такая любовь к предметному искусству не мешает вам в конце речи страстно апеллировать к кинофильму Пазолини, как раз техническому средству репрезентации. Похоже, вам просто не понравилась конкретная тематика работ. Способ их производства, конечно, значения не имеет. С тем же успехом можно доказывать, что бессмысленно говорить о иконописном каноне, школе и традициях, поскольку та к же канонично как икону Христа, можно написать икону автомобиля, станет ли от этого автомобиль святым? Поэтому-де, всякая икона – просто реклама церковной идеологии и тому подобное.

Я отнюдь не претендовал на создание новых икон, задачи я ставил себе гораздо скромнее. Всего лишь показать, что обратная перспектива так же реальна, как и прямая. В теоретической части, я обосновал, что если художник пытается взглянуть за горизонт, то он с необходимостью увидит мир в обратной перспективе. Затем я хотел передать круговую цикличность литургического времени. Попытаться создать в выставочном зале возвышенную атмосферу, некий умный воздух, который меня последнее время интересует гораздо больше, чем предметы искусства.

Не существует призраков идей. Уникальность любой технической репродукции давно описана. Существуют уже труды о поэтике репродукции и так далее. Я 15 лет занимаюсь цифровым искусством, и раньше вам это не мешало относиться к моим работам вполне положительно. И должен заметить, что ожидание Мессии, мессианство присуще вовсе не христианству, а, напротив, иудаизму, Ветхому завету. Христиане не ждут прихода нового Мессии под бравурные звуки интернационала. Для них Христос уже пришёл. На повестке уже второе пришествие (пришествие пришествия, если хотите). В связи с этим, задача у христиан стоит другая. А именно, как Ему соответствовать? Как возможно быть христианином в современном мире, как нам прийти к Нему?

Вера Головина, куратор спецпроекта, научный сотрудник ГТГ: в наше время, когда мы повсюду имеем дело с вторичными техниками воспроизведения образа, возникает интерес к первопричине образного восприятия, именно его основа предмет наблюдения Гора Чахала. Примечательно, что здесь неоднократно звучала тема будущего. Христианство, безусловно, устремлено в будущее. Показательно, что большинство работ современных художников принято называть «проектами». Гор в этом смысле именно футуристический художник. Что касается замечания отца Бориса о негативности в целом искусства XX века, то художественная среда не может принять такую точку зрения, потому что в художественном процессе присутствовали два импульса: были художники разрушители, но были и созидатели и это свершившийся факт. Созидательная линия продолжается и дальше. И Гор в своем творчестве выступает продолжателем именно этой линии. Он футурист даже в таких, казалось бы, незначительных деталях как, например, смятый графический лист, представленный в проекте «Фавор». Первоначально была идея, что это будет респектабельный планшет, а потом Гор смял его, прибил гвоздями, и получилась некая ироничная инструкция «как познать самого себя». Внутренняя скрытая, а подчас и вполне проявленная ирония защищает от морализаторства

Ольга Аннушкина, художник церкви, директор фонда сохранения христианского искусства «Нартекс»: когда идёт речь о диалоге церкви и современного искусства, возникает такая интересная ситуация: появляются некие представители церкви. Все ждут, что они скажут. А кто же мы? Христиане, православные? Мы что – не представители церкви? Гор Чахал – не представитель церкви? Тогда о каком диалоге идёт речь? Надо вернуться к такому вопросу: что вообще есть творчество? Тем более творчество христианина? Творчество – это сотворчество. Сотворчество всегда происходите некими силами. Человек, занимаясь искусством, учится творить, быть подобным Богу. Весь процесс жизни человека должен быть сотворчеством. Просто в процессе искусства это сделать легче всего. Сводить христианское искусство только к созданию икон – это очень сильно сужать рамки. Это неправильно, не по-христиански. В этом нет никакого будущего. Мы бережём наши иконы, будем молиться им, будем воссоздавать, копировать старые иконы. Но сам процесс творчества, сотворчества состоит не в этом. Поэтому то, что делает Гор Чахал, надо приветствовать.

Михаил Одноралов, художник: современное религиозное искусство во время советской власти было впервые выставлено на известной выставке на ВДНХ. После войны было возрождение интереса к мистической, религиозной тематике. Я считаю, главный критерий определения религиозного искусства – это вера. Если вера отражается в произведении, значит оно религиозно.

Сакральность иконы важнее ее художественных достоинств как произведения искусства. Есть, например, чудотворная икона «Нечаянная радость». Списки этой иконы в большинстве своем не