История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

нему на такое расстояние, то лишь с небольшим отрядом и вступить в бой со всей шотландской армией он не рискнет. Пребывая в этой уверенности, герцог продолжил свой марш прежним порядком. Сэр же Мармадьюк каждый день посылала ему новые известия, подтверждавшие первоначальные сведения; так, он сообщил, что его кавалеристы имели стычку с неприятельскими и что вся вражеская армия рядом и готова к делу. Правда, по численности своей она уступала войскам герцога, и однако Кромвель хотел только одного — поскорее вступить с ним в сражение. Но этому не желали верить — пока сам сэр Мармадьюк, отходя с жестокими боями, в которых пало с обоих сторон немало людей, не отступил, преследуемый врагом, прямо на главную квартиру герцога. Туда он доставил нескольких пленных, которые показали, что вся неприятельская армия движется форсированным маршем и уже находится на расстоянии пяти или шести миль.

Известие это привело герцога в замешательство; он растерялся и не знал, что делать. Шотландская армия оставалась разделенной на части, а бывшие при герцоге войска находились в беспорядке и, по-видимому, совершенно не желали драться. Охваченный смятением, он остался с несколькими офицерами в Престоне, велев своей пехоте перейти через мост и двигаться к Уигану, городу в Ланкашире, где, полагал герцог, она сможет соединиться с другими полками и оказывать сопротивление до тех пор, пока не подоспеют прочие части. Сэр же Мармадьюк Лангдейл вернулся к своему отряду, поскольку герцог пообещал направить ему в подкрепление несколько эскадронов, а также прислать пехоты, чтобы прикрыть дорогу, вдоль которой предстояло отходить его людям.

Отступив, сэр Мармадьюк Лангдейл расположил своих солдат в огороженных стенами местах близ Престона. Неприятель упорно его теснил и наседал весьма яростно, однако сэр Мармадьюк с большим мужеством продержался более шести часов, нанеся врагу огромный урон в офицерах и рядовых и даже, по-видимому, вынудив его отступить, или, во всяком случае, остановиться. Шотландцы же за все это время так и не прислали ему никакой подмоги, посчитав, что сэра Мармадьюка атакует не вся армия Кромвеля, а лишь какой-то отдельный отряд, оторваться от которого он сумеет и без посторонней помощи. Впоследствии сэр Мармадьюк Лангдейл часто мне говорил, что если бы ему прислали хотя бы тысячу пехотинцев, то он, вне всякого сомнения, одержал бы победу; а сам Кромвель признавался, что никогда не видел пехоты, которая дралась бы так отчаянно, как люди Лангдейла.

Шотландцы продолжали марш через мост, не потрудившись прикрыть дорогу, как советовал им сделать сэр Мармадьюк; воспользовавшись этим, кавалерия Кромвеля ударила сэру Мармадьюку во фланг — в то самое время, когда с таким же упорством его атаковали с фронта. Наконец, сопротивление его доблестной пехоты было сломлено, и сэр Мармадьюк, вместе с остававшимися с ним кавалеристами, отступил под натиском неприятеля в город, где по-прежнему находился герцог c несколькими офицерами; затем все они, перейдя реку вброд, присоединились к шотландской пехоте, пребывавшей в таком же расстройстве. Ведь как только англичане потерпели поражение, шотландцев тотчас же выбили с моста, принудив к беспорядочному отходу. Тем не менее вся армия герцога оставалась по сути целой; с ней он и продолжал свой марш еще два или три дня, пока не достиг Утоксетера. За это время многие шотландские вельможи покинули его и сдались местным джентльменам; войска же Кромвеля, яростно наседавшие на шотландцев с тыла, перебили и забрали в плен столько народу, сколько сами хотели, не потеряв при этом ни единого человека.

Не успел герцог добраться до Утоксетера, как на него обрушились его собственные войска, по пятам преследуемые конницей Кромвеля и не оказывавшие ни малейшего сопротивления; после чего он сам и все старшие офицеры (исключая тех немногих, кто сумел спрятаться или, воспользовавшись быстротой своих коней, бежать) были взяты в плен. Герцог при этом не выказал ни таланта военачальника, ни мужества дворянина (коего, как прежде думали, он не был лишен), но, когда его препроводили к Кромвелю, повел себя так, как поступил бы человек малодушный: изъявил победителю полную покорность и униженно перед ним оправдывался.

Так вся его армия потерпела полное и сокрушительное поражение, причем многих шотландцев убили скорее из презрения, а не потому, что они пытались сопротивляться. Остальные попали в плен; также были захвачены все их пушки, обоз и знамена. И только часть кавалерии, находившаяся в самом арьергарде, поспешила принести на родину известие о неудаче шотландского оружия. Те же, кто не повернул в сторону Шотландии, были по большей части захвачены местными жителями и преследовавшей бегущих кавалерией. Сэру Мармадьюку Лангдейлу — после того, как он и остававшиеся с ним офицеры и солдаты сочли более безопасным рассеяться и искать спасения поодиночке — крупно повезло: его узнали, взяли в плен и отправили в ноттингемский замок. И эту блестящую победу Кромвель одержал с армией, которая, если бы шотландцы сосредоточили все свои войска, уступала бы им по численности более чем втрое и которая (после того, как были разбиты английские отряды) не уменьшилась в числе даже на полсотни солдат.

Лорду Коттингтону и канцлеру Казначейства довелось испытать немало злоключений, которые и не позволили им явиться к принцу на флот. Как только им стало известно, что Его Высочество взошел на корабль в Кале, чтобы присоединиться к флоту в Голландии, они сели на французское военное судно, направлявшееся в Дюнкерк. По прибытии туда они встретили одного служившего принцу джентльмена, который сообщил им, что принц со всем своим флотом находится в Даунсе и что он направил его с письмом к коменданту Дюнкерка, чтобы взять у него на время фрегат, который несколько ранее комендант в любезном своем послании изъявил готовность предоставить в распоряжение Его Высочества. Комендант принял их весьма учтиво и заверил, что фрегат будет готов на следующий день и что если им будет угодно воспользоваться этим судном, то оно доставит их к принцу.

Лорд Коттингтон и канцлер Казначейства увидели в этом превосходную возможность добраться до принца скорее, нежели они прежде рассчитывали. А потому, не подумав об опасностях, которые могло таить в себе подобное путешествие и которые было совсем не трудно предвидеть, они решили воспользоваться удобным случаем: им казалось, что единственный риск, коему они могли бы подвергнуться в подобном предприятии — это угроза быть перехваченными парламентскими кораблями, но поскольку принц стоял со своим флотом в Даунсе и, следовательно, господствовал на море, такой исход представлялся им почти невероятным. В итоге они опрометчиво сели на этот фрегат и вечером вышли из Дюнкерка, воображая, что уже на следующее утро