Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

— А предупредить лорда Свальдера? Вы отправите ему сокола? Вы поклялись, что отправите.

— Отец… запретил, — нехотя ответил Венианор Русворт после недолгой паузы. — А ещё он отзывает капитанов от Золотого берега, велит им вернуться на острова. Похоже, он действительно поверил вашим словам и не на шутку обеспокоился. С другой стороны, отец не запретил предупредить лорда Свальдера вам. Отправитесь в Хельмар и сообщите ему.

— И что же потом? Сидеть на берегу моря и глядеть на запад в ожидании неизбежного? Разве вы не понимаете? Это… существо, Аальногард, кем бы он ни был… Если его и можно остановить, то только объединив все возможные силы. Как когда-то давно лорды Энгаты сплотились против Моршада, невзирая на прошлые дрязги.

— Те времена давно прошли, госпожа Винтерсонг. Теперь, как не печально это признавать, миром правит раздор и предательство. Полагаю, отец готов дождаться, пока мертвецы не опустошат всю Энгату, чтобы отомстить Однорукому… Дьявол! Друзья становятся врагами, мертвецы встают из могил, мир катится к чёрту!

Капитан обернулся и увидел, что Алессия остановилась. Её губы дрожали, дыхание судорожно прерывалось, а во взгляде застыло бесконечное отчаяние.

— Нам всем конец, — сдавленно проговорила она полушёпотом.

— Но ведь мы ещё живы. Послушайте, вы сделали немало, но сейчас пытаетесь прыгнуть выше головы. Переубедить моего отца, если уж он что задумал, не удастся никому, так что не вините себя.

— Я должна позаботиться о студентах…

— А кто должен позаботиться о вас? Уверен, у лорда Свальдера отыщется местечко и для вас, и для ваших людей. Да хотя бы в университете Хельмгарда! Маги от магистров недалеко ушли, им там будет в самый раз.

— Хочется в это верить, — Алессия слабо улыбнулась.

— Вижу, на горизонте забрезжил рассвет, — подмигнул капитан. — Скажите, госпожа Винтерсонг, как вы относитесь к выпивке?

— Не думаю, что сейчас подходящее время. Мне нужно к студентам…

— Несомненно, ваш вид их приободрит, — саркастично заметил Русворт. — Вы же мрачнее тучи и едва не плачете. Знаете, что лучше всего смывает кислую мину с лица? Полная до краёв кружка коггенпортского эля. Так что я веду вас в свою любимую таверну этого замечательного города.

Сил сопротивляться такому предложению у Алессии уже не осталось. Даже подвесной мост вызвал куда меньше впечатлений, чем в первый раз. Они вернулись в порт, где уже вовсю кипела жизнь, и капитан ускорил шаг, резво ступая по мощёной улице вдоль пристани.

— Этот ваш трактир, он где-то здесь?

— Ну, если бы я захотел, чтобы меня вывернуло наизнанку, то отправился бы в «Пьяного спрута», «Рыбий потрох» или «Дырявую шлюпку», — капитан кивнул в сторону трактира, откуда вывалился матрос, который тут же принялся извергать содержимое желудка себе под ноги, опёршись на стену. — Там пьёт матросня. Ну, или те, кто проигрался в пух и прах. Те, кому хоть немного на себя не наплевать, идут трапезничать в «Толстую камбалу» или «Ленивый лобстер». Еда там получше, но выпивка тоже так себе.

— А это что за место? — Алессия указала на здание, все окна в котором были задёрнуты красными занавесками.

— Хо-хо! «Алая бухта» — не то заведение, куда принято приходить в компании дамы. Нет, госпожа Винтерсонг, для нас с вами есть только два варианта: «Кровавый парус» или «Копчёная медуза». Но в «Парус» мы не пойдём.

— Почему же?

— Вон там стоит торговое судно из Акканты. Всякий раз, когда аккантийцы сходят на берег в Коггенпорте, они направляются в «Кровавый парус».

— Вы не любите аккантийцев?

— Вовсе нет, среди них немало славных ребят. Но таверна полная аккантийцев напоминает растревоженный курятник. Несколько минут — и от шума у вас начнёт раскалываться голова. Поэтому путь наш лежит только в «Копчёную медузу».

Вскоре Алессии вновь пришлось удивляться. Вальмора, где она провела значительную часть жизни, растянулась по берегу залива и почти полностью представляла собой один большой порт. Здесь же, оставив позади причалы, она попала в самый настоящий город. Лачуги сменились каменными домами, в воздухе почти исчез вездесущий запах моря, а по улицам не слонялись пьяные матросы и портовые грузчики в пропотевших до желтизны рубахах.

Капитан Русворт остановился в десятке шагов перед трёхэтажным зданием, слегка изогнутые стены которого подозрительно напоминали борт корабля, только с окнами. Впечатление подкрепляли несущие балки, выполненные в виде мачт, а на вершине одной из них даже располагалась смотровая площадка, как на настоящем судне. Казалось, стоит приладить парус, и всё строение тот же час отправится в плавание.

— Красота, а? — вздохнул капитан Русворт. — Не устану восхищаться мастерством наших плотников. Особенно приятно осознавать, что сам приложил к этому руку.

— Вы? — Алессия вскинула брови. — При всём уважении, ни за что не поверю, что вы искусны в обращении с деревом.

— Приложить руку можно по-разному. Прежде здесь был самый обыкновенный кабак, чуть приличнее тех, что вы видели в порту. Звался он бесхитростно «Медузой». А лет десять назад тут случился страшный пожар: гости повздорили, опрокинули лампу, масло разлилось по стойке, брызнуло на занавески… В общем, всё сгорело дотла, включая тех двоих пьянчуг, что затеяли драку. Только погребок уцелел. А вот вся эта красота, что вы видите, отстроена уже за мой счёт. Я нанял того самого мастера, который руководил постройкой моего корабля. Он, конечно, ворчал, мол, не пристало старому Тодду Корабелу кабаки строить, но сыну лорда Русворта, как понимаете, отказать непросто. В итоге старик-плотник получил безбедную старость, я — новое любимое заведение, а владелец «Медузы» передумал лезть в петлю.

— Занятно. А почему теперь это «Копчёная медуза»?

— Название я менять не хотел, но тут всё время, пока строили, стоял крепкий такой запах дыма. К счастью, сейчас от него и следа не осталось, но слух о том, что «Медуза» прокоптилась, в народе уже разошёлся. Мы потому даже вывеску делать не стали. Кто знает, тот знает.

Капитан завернул за угол. У входной двери стоял здоровенный чернокожий детина без единого волоса на голове, в опрятной, но поношенной рубахе с закатанными рукавами и хмурым выражением простоватого лица. Роста он был такого, что ему непременно нужно было бы пригнуться, если б он захотел войти в трактир. Когда Венианор Русворт подошёл ближе, обветренные губы здоровяка тут же изогнулись широкой щербатой улыбкой.

—