Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

— С каких пор ты у нас любитель украшений?

— Это не мне, а Бьориг, дочке Стурбьёрна Медвежьей лапы. Я о ней говорил уже! Бледный эльф, кстати, обещал, когда вернётся, привезти платье из шёлка, что прядут пауки.

— Будет тебе висюлька, только другая, обещаю, — проворчал Таринор, — а это для дела пригодится.

Вспомнив о Драме, наёмник испустил протяжный вздох. Интересно, как он там сейчас? Жив ли он? Удалось ли ему задуманное?

* * *

Военный лагерь по вечерам — место шумное. Лагерь же, полный аккантийских наёмников, с наступлением темноты превращался в настоящий муравейник. У каждого из солдат была при себе фляжка вина, но использовали её только чтобы добавлять в воду, делая её пригодной для питья. За пьянство во время похода Сфорца наказывал плетьми не только виновника, но и сослуживцев из его десятка, а также их десятника, поэтому солдаты развлекали себя песнями, игрой в карты или кости, а некоторые просто болтали, греясь у костра.

Лагерь был поделён на аккантийскую часть, где стоял обширный шатёр кондотьера, и часть войск лордов Энгаты, на которую, к счастью, правила Сфорца не распространялись. С одной стороны лагерь дугой окружали обозные телеги, с другой несла свои воды Рука лорда. И когда Игнат жаловался на тесноту, Таринор напоминал ему, что в палатках простых воинов, стоящих дальше от реки, спят вообще вповалку и на чём придётся.

Таринор с друзьями находились у берега на окраине энгатской части, неподалёку от шатров командующих вместе с палатками остальных рыцарей и лордов Южного и Горного края, в числе которых был и лорд Кельвин Старлинг, его непосредственный командир.

Лорды Горного края сумели быстро собрать только тысячу человек, и командовал ими Тейнос Таммарен, который после победы должен был стать мужем принцессы Мерайи.

Он недавно овдовел и приходился лорду Мейвосу Таммарену внуком. Когда король сватал свою дочь в прошлый раз, лорды Высокого дома не стали предлагать кандидатуру вдовца, опасаясь, что это оскорбит его величество. Теперь же он действительно остался последним неженатым и всё ещё живым членом своего дома.

Таринор впервые увидел его, когда они покидали замок. Тейнос был высоким, тощим, скуластым и безбородым мужчиной сорока лет от роду. Он неуверенно держался в седле, а при знакомстве с Мерайей выказывал совсем не свойственную Таммаренам робость. Принцесса, разумеется, тоже была не в восторге от будущего супруга, но пыталась не подавать вида, учтиво улыбаясь, когда его тонкие губы поцеловали её руку при знакомстве.

— В-вы ещё п-прекраснее, чем о вас г-говорят, — произнёс он после поцелуя. «Только заики на троне не хватало, — подумал тогда Таринор, усмехнувшись про себя. — Впрочем, всё лучше, чем сейчас.»

Бело-голубой шатёр Тейноса Таммарена всегда ставили неподалёку от синего шатра принцессы Мерайи, а охраняли их так же надёжно, как Эмилио Сфорца или Хельдерика. Где-то там же нёс неусыпный дозор Грегорион Нокс. Таринор как-то пытался завести с ним разговор, но здоровяк оказался не слишком словоохотлив.

Послышалось пение, и Таринор улыбнулся знакомому мотиву. «Дочь сумрачных южных лесов» он теперь узнает всюду. Наверняка поют выходцы из Факельной рощи — лорд Кастон Ритс не посмел пойти против присяги и выделил в помощь своему сюзерену славных ребят. Таринор даже пару раз присоединялся к ним за игрой в карты, но потом ему надоело видеть однорукого червового короля, так похожего на Эдвальда Одеринга.

Лагерь готовился ко сну и медленно засыпал. Прекращались разговоры, утихали песни, гасились костры. Тогмур провалился в сон быстро и почти сразу начал громогласно храпеть. Игнат плотно укутался и свернулся калачиком в своём лежаке, стремясь не упустить ни капли тепла. Таринор ложился последним, ведь ему предстояло подготовить сразу два спальных места.

Он расстелил два лежака и снова сел у костра. Долго ждать не пришлось. Таринор обернулся на тихое хлопанье крыльев и увидел белого ворона со свёртком в лапах. Птица приземлилась рядом с палаткой и уставилась на наёмника.

— Ты сегодня поздно, — шепнул наёмник. — Все уже спят.

Ответом ему было негромкое укоризненное «кар».

— Да не смотрю я. Вот, видишь? Уже отвернулся.

Ворон оттащил свёрток подальше за палатку, и вскоре Таринор услыхал тихий шелест ткани.

— Я кружила, пока все костры вокруг вас не погасли, — тихо донеслось сзади. — Ночи становятся всё холоднее, летать всё труднее. Рано или поздно придётся всё рассказать.

— Придётся, — согласился Таринор. — Но надеюсь, это случится как можно позже.

Покидая Высокий дом, наёмник надеялся, что Миране хватит благоразумия не последовать за ними. Впрочем, когда на первом же вечернем привале рядом с костром упал свёрток с одеждой, на который приземлился белый ворон, он не особенно удивился. Мирана сказала, что подслушала разговор Хельдерика с командующими, будто бы после захвата столицы армия отправится в Драконью долину, поскольку бывший патриарх обещал провенту Каледоро шкуру дракона. Таринор сначала решил было, что девушка что-то перепутала, но она клялась, что услышала всё верно.

К счастью, мешать этому Мирана не собиралась. Она прекрасно понимала, чем стал её отец и чем это грозит в будущем.

Тогда Таринор спросил, что же будет, когда её хватятся в замке. Мирана же на это рассказала удивительную историю, как в виде ворона залетела прямо в покои лорда Мейвоса Таммарена и всё ему объяснила. «Видела б ты его лицо, — смеялась она. — Конечно, лорд не хотел меня отпускать, но я сказала, что они всё равно меня не удержат. И оказалась права.»

— Осталось что-то с ужина? — с надеждой спросила Мирана. — Умираю с голоду.

Предложенную похлёбку девушка прикончила в момент, так что Таринору пришлось поделиться сухарями и сыром. Он сомневался, что запасов хватит до конца пути, ведь еды им выдали на троих, а едят четверо. К тому же Мирана всякий раз демонстрировала недюжинный аппетит. Наверняка придётся обращаться к маркитантам.

Чтобы оставаться незамеченной, ей приходилось просыпаться с рассветом, обращаться вороном и сразу же улетать. После этого она целый день следовала за войском, стараясь никому не попасться на глаза. Не хватало ещё, чтобы кто-то со скуки подстрелил её из арбалета или прибил камнем. И только с наступлением темноты, когда весь лагерь засыпал, она могла принять человеческую форму и, наконец, поесть.

— А ты днём совсем ничего поклевать не пробовала? Зерна поклевать, например. Тут же кругом поля.

— Конечно, пробовала. Только к вечеру всё равно жуткий голод.

— Вот как… — Таринор вздохнул.