Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

— А мы к тому времени продрогнем, как собаки. Чёртов мох тоже сырой! Я всю дорогу развожу нам огонь, для меня это как пальцами щёлкнуть. Буквально! — маг прищёлкнул, и на кончиках пальцев заплясал огонёк. — С чего это ты вдруг вызвался, раз не умеешь?

— Я разжёг столько костров, что тебе и не снилось, южный мальчишка, — обиженно ответил Тогмур.

Таринор вдруг понял, что ни разу не видел, чтобы северянин разводил огонь. Ни во время их пути из Грарстенна, ни по дороге в Высокий дом. Даже сейчас ему пришлось дать своё огниво.

— Забавно. Полный лагерь аккантийцев, а южанин, получается, я, — захохотал Игнат и подул в сжатые в замок руки. — Чёрт, до чего же зябко! Едва чувствую пальцы. Да и есть уже хочется… Эй, Таринор, — он оглянулся через плечо в палатку, — осталось у нас что-нибудь?

— Если ты о хлебе, то Драм бы сейчас слопал его, не поморщившись, — отозвался наёмник, глядя в сумку. — Да солонину я бы сейчас вот так есть не стал, разве что в похлёбке проварить хорошенько. Тогмур, мы проголодались, а ты уже полчаса мучаешь моё огниво. Ты ведь ни разу, сколько я помню, не разжигал костёр. С чего вдруг сейчас решил?

— А с того, — Тогмур бросил кремень и кресало на траву и встал во весь рост, — хочу хоть на что-то годным быть!

— В таком случае почему бы тебе не изловить нам рыбки? Вон и река рядом. Поторопись, пока прачки не распугали всю рыбу. А огонь разводить я тебе потом научу, когда погода посуше будет. Нынче вон весь лагерь с дровами мучается. Не привыкли они к нашей осени.

Тогмур вздохнул, но согласился. Простенькую удочку он соорудил ещё в Высоком доме и иногда ему даже удавалось что-то ей ловить в озерцах и речушках, что встречались на привалах по пути.

— Держи, — Таринор вручил ему кусок заплесневелого хлеба. — Будет наживкой.

Игнат играючи справился с костром и с удовольствием уселся рядом, ловя завистливые взгляды проходящих неподалёку аккантийцев.

— Хорошо хоть, никто не видел, как ты зажигаешь огонь, — усмехнулся Таринор. — Иначе завалили бы просьбами о помощи, а разводить каждый вечер несколько сотен костров было бы слишком утомительно даже для тебя.

— Но я ведь могу делать это не бесплатно, — просиял Игнат, но тут же успокоился. ­– Хотя ты прав, я уже на первой сотне пошлю их к чёрту, так что добрая половина войска будет меня ненавидеть.

Таринор глядел на замок и не спешил садиться у костра. Одерхолд стоял на берегу реки Рука лорда, и из лагеря казалось, будто крепости тесно на холме, что она занимает. В самой середине находилась самая большая и высокая круглая башня, к которой примыкало прямоугольное здание с покатой крышей. Должно быть, именно там был тронный зал, покои лорда и прочие важные помещения. Совсем рядом располагалось несколько квадратных башен пониже, и всё это, кажется, совсем вплотную окружала крепостная стена, в которой между двух башенок темнели запертые ворота.

Когда закатное солнце скрылось за замком, стало казаться, будто он объят пламенем.

— Как думаешь, скоро битва? — спросил Игнат, взглянув туда.

— Зависит от того, как договорятся, — задумчиво проговорил Таринор.

— А сложно его будет взять?

— Должно быть, непросто. Эдвальд в своё время и пытаться не стал, сразу на столицу пошёл.

— И поплатился жизнью племянника. Да, помню, ты рассказывал. К слову, а кто там сейчас заправляет?

— Должно быть, второй его племянник, — Таринор присел к огню, лицо обдало приятным теплом. — Братьев у него больше нет, сыновей тоже. Обе сестры мертвы, так что там наверняка засел… Как же его звали… Чёрт бы побрал этих Одерингов с их одинаковыми именами! Эдвальд, Эрмонд, Эрвин… Эдвин! Да, точно, так звали того паренька. Он в войну с нами прошёл от Лейдерана до Энгатара, командовал лучниками. Помню, встретил его, когда выходил из замка. Такой воодушевлённый. Спросил меня, схватили ли мы с Эдвальдом короля. Мол, наконец-то его можно будет обменять на братца…

— А ты что ему ответил?

— «Король мёртв», вот и всё, что я мог сказать ему. У него в глазах будто весь мир перевернулся. Я пошёл дальше, но прямо кожей, через кирасу и кольчугу, чувствовал его взгляд. И, чёрт возьми, как же дерьмово я себя чувствовал в тот момент.

— Ну, ты же был не виноват. Это всё его сволочной дядька.

— Да, тоже себе так говорю. Уже семь лет, не переставая. Наверное, за такое время я уже сам себя в этом должен был убедить, вот только что-то никак не выходит.

Тогмур вернулся лишь когда стемнело. Удочка была перекинута через плечо, а на бородатом лице сияла улыбка. Однако ничего похожего на рыбу при нём не было.

— Ты подозрительно весел для того, кто ничего не поймал, — усмехнулся Игнат.

— Рыбу я может и не поймал, тут, видать, совсем клёва нет, но вот без улова не остался, — хитро прищурившись сказал Тогмур. — Глядите!

Северянин протянул широкую ладонь. На ней лежал испачканный в иле круглый медальон, от которого свисал обрывок цепочки.

— Дай-ка взглянуть… — Таринор осторожно взял его пальцами и поднёс ближе к огню.

— Только не урони! — обеспокоенно воскликнул Тогмур. — В реке выловил, вряд ли там ещё один такой есть…

Чем дольше наёмник разглядывал находку, тем больше убеждался, что второй такой медальон вряд ли найдётся не только в реке, но и вообще где бы то ни было. Умелая рука мастера когда-то изготовила его из двух выпуклых золотых пластин, скреплённых маленькими петлями, вроде дверных, но размером меньше ногтя. Таринор попытался разъединить их, поддев ногтем, но они прилегали друг к другу слишком плотно. Одна сторона медальона была украшена гравированным изображением вставшего на дыбы коня. Гравировку на другой стороне стихия не пощадила: вода и песок оставили от неё лишь неясные очертания. Обрывок потемневшей серебряной с виду цепочки надёжно крепился к медальону крошечным золотым колечком.

— Ну что там? — с нетерпением спросил Тогмур. — Хоть сколько-нибудь ценное?

— Если я правильно думаю, то ты даже не представляешь, насколько, друг мой, — ответил Таринор, пряча медальон в поясную сумку. — Завтра утром отправлюсь к Хельдерику. У меня появилась идея.

— Эй, я