Создатели Красной армии - Владимир Робертович Анищенков

одного слова преувеличения. Конский состав дивизии дошел до полного изнурения. Выйдя в поход в июле, до сих пор дивизия имела 5–6 дней, которые она стояла на месте… В настоящее время лошади являются обузой для всадника, они на каждом шагу скользят и падают, так как все дороги в настоящий момент сплошной лед, а замерзшие вспаханные поля для движения невозможны. Скорость движения полков – 3 версты в час. Конные батареи впрягли в орудия все, что было возможно, до офицерских лошадей включительно, а офицеры ходят пешком… Если существует мнение, что в тылу есть пополнения, не использованные частями на фронте, то это несправедливо. Все, что возможно взять из тыла, сколачивается и привозится в полки. Но эти пополнения прибывают частями по 20–50 чел. и за несколько дней незаметно тают. […] Не желая вводить в заблуждение высшее командование громкими названиями “бригада, дивизия”, так как с этими наименованиями даются и задачи, я считаю своим долгом доложить, что 1-я кавалерийская дивизия представляет собой не боевую единицу, способную для выполнения каких-нибудь боевых задач, а лишь небольшую вымученную часть, которая своей численностью едва ли достигает численности полка слабого состава»[56].

Не лучше было положение корпуса Мамонтова, о котором генерал Улагай писал: «Я уже доносил, а теперь повторяю, что в общем конницы у нас нет. Рассчитывать на что-либо серьезное от конной группы совершенно нельзя».

Сам Антон Иванович писал также, что новое назначение генерала П.Н. Врангеля командующим Кавказской Добровольческой армии внесло атмосферу внутреннего разлада. «Прежде всего последовал рапорт с изложением “пренебрежения (нами) основных принципов военного искусства” в прошлом и преимущества стратегических предположений генерала Врангеля. И этот рапорт был также сообщен им старшим начальникам… Новый командующий нарисовал удручающую картину наследия, полученного им от генерала Май-Маевского: систему “самоснабжения”, обратившую “войну в средство наживы, а довольствие местными средствами – в грабеж и спекуляцию…”. Развращенные этой системой и «примером некоторых из старших начальников» войска… Громадные “тылы”, запрудившие все пути… Хаотическая эвакуация, осложненная нахлынувшей волной беженцев… И как вывод: “Армии, как боевой силы, нет!”»

О состоянии тыла генерал Врангель писал: «…В стране отсутствовал минимальный порядок. Слабая власть не умела заставить себе повиноваться. Подбор администрации на местах был совершенно не удовлетворителен.

Произвол и злоупотребления чинов государственной стражи, многочисленных органов контрразведки и уголовно-розыскного дела стали обычным явлением. Сложный вопрос нарушенного смутой землепользования многочисленными, подчас противоречивыми приказами главнокомандующего не был хоть сколько-нибудь удовлетворительно разрешен. […] Несмотря на то, что правительство обладало огромными не поддающимися учету естественными богатствами страны, курс денег беспрерывно падал, и ценность жизни быстро возрастала»[57].

В тоже время в армии Буденного: «…Шустрые бойцы из хозяйственных команд наших полков тут же подбирали брошенное противником военное имущество и различные грузы, аккуратно складывая их на повозки.

Все трофеи поступали в обозы частей и передавались в тылы корпуса либо ближайшим стрелковым армиям.

Растаскивание трофеев, воровство, мародерство в корпусе пресекалось беспощадно».

В результате всех этих сложностей главные силы Добровольческой и Донской армий, к тому же разъединенные глубоким вклинением красной конницы между ними, откатывались на юг.

Тем временем советские армии Южного и Юго-Восточного фронтов продолжали наступление. 9 декабря дивизия Мамонтовского корпуса оказалась наголову разбитой и, оставляя сотни пленных и десятки орудий, бежала на юг. Преследуя противника, конница Буденного в тот же день заняла Валуйки.

6 января 1920 года войска Южного фронта, выйдя к Мариуполю и Таганрогу, окончательно отделили группу Слащева от Вооруженных сил Юга России.

Войска Юго-Восточного фронта, куда командующим был переведен полковник Василий Иванович Шорин (начальник штаба – капитан Семен Андреевич Пугачев), овладели Царицыном. 7 января красные заняли Новочеркасск, а на следующий день Ростов-на-Дону.

Сдача Новочеркасска и Ростова произошла в обстановке ожесточенной внутренней политической борьбы между кубанским казачеством в лице его Рады и командованием Вооруженными силами Юга России.

Белая армия стремительно откатывалась на юг.

Вот как описывает отступление белых генерал Науменко, временно заменявший ушедшего с поста комкора генерала Мамонтова: «…Колонна донцов бежала, преследуемая одним полком, шедшим во главе конной колонны.

Все попытки мои и чинов штаба остановить бегущих не дали положительных результатов, лишь небольшая кучка донцов и мой конвой задерживались на попутных рубежах, все остальные неудержимо стремились на юг, бросая обозы, пулеметы, артиллерию. Начальников частей почти не видел, раздавались возгласы казаков, что начальников не видно и что они ускакали вперед»[58].

10 января 1920 года Реввоенсовет Южного фронта обнародовал следующий приказ Армиям Южного фронта РСФСР № 19. «Курск 10-го января 1920 года. Основная задача, данная войскам Южного фронта, – разгром Добровольческой армии противника, овладение Донецким бассейном и главным очагом южной контрреволюции, Ростовом – выполнена.

Наступая зимой по глубокому снегу и в непогоду, перенося лишения, доблестные войска фронта в два с половиной месяца прошли с упорными боями от линии Орла до берегов Азовского моря свыше семисот верст.

Добровольческая армия противника, подкрепленная конницей Мамонтова, Шкуро, Улагая, разбита, и остатки ее бегут по разным направлениям.

Армиями фронта захвачено свыше сорока тысяч пленных, семьсот пятьдесят орудий, тысяча сто тридцать пулеметов, двадцать три бронепоезда, одиннадцать танков, четыреста паровозов, двадцать тысяч вагонов и огромное количество всякого рода военного имущества.

Реввоенсовет Южного фронта, гордясь сознанием боевого могущества и силы красных армий Южного фронта, шлет всем доблестным героям красноармейцам, командирам, комиссарам свой братский привет и поздравляет с блестящей победой над самым злейшим врагом рабочих и крестьян – армией царских генералов и помещиков. Да здравствует непобедимая Красная армия!

Командюж Егоров, Член РВС Южфронта И. Сталин, Наштаюж Петин».

Среди причин разгрома Добровольческой армии А.И. Егоров выделил следующие: «Деникин считал возможным уничтожение большевизма, а вместе с тем и режима советской власти путем захвата Москвы.

Ему казалось, что если белые войска хоть ниткой дотянутся до красной столицы, то советская власть должна пасть немедленно и окончательно. В этом – одна из коренных ошибок Деникина. […]

Надо признать, что характерной чертой всех планов белой стороны является отсутствие хотя бы намека на политическое его обеспечение. Следует, однако, по справедливости отметить, что Деникин, вовремя разгадавший основную идею красных о разделении его армий на две части, сумел, несмотря на катастрофическое положение своих войск и безупречную деятельность нашей конницы, вывести войска из-под ударов и хоть с жалкими остатками уйти за реку Дон. […] С другой стороны, все поведение генерала Врангеля, мечтавшего о захвате власти в свои руки, было направлено к подрыву авторитета ставки, и только одна Добровольческая армия не нарушала нормального порядка взаимоотношений […] распущенность и самостийность старших войсковых начальников довершали отрицательную характеристику методов управления».

В то же время Егоров отмечал: «Красные армии в этом отношении находились в совершенно другом и несомненно более выгодном положении. Метод живого,