Создатели Красной армии - Владимир Робертович Анищенков

…Вся рабоче-крестьянская Россия, затаив дыхание, следит сейчас за ходом нашей борьбы здесь, на врангелевском фронте. Наша измученная, исстрадавшаяся и изголодавшаяся, но по-прежнему крепкая духом сермяжная Русь жаждет мира, чтобы скорее взяться за лечение нанесенных войной ран, скорее дать возможность народу забыть о муках и лишениях ныне переживаемого периода борьбы. И на пути к этому миру она встречает сильнейшее препятствие в лице крымского разбойника – барона Врангеля».

Наступательная операция Южного фронта в Северной Таврии отличалась большим размахом. Всего с обеих сторон в боях участвовало до 200 тысяч штыков и сабель.

«Врангель наглухо закрыл за собой ворота в Крым, – писал Буденный. – Перекопский перешеек был превращен в неприступную крепость. От берега Черного моря до Сиваша тянулись мощные укрепления. Перекопский и Чонгарский перешейки и соединяющий их, южный берег Сиваша, как позже отмечал Фрунзе, представляли собой одну общую сеть заблаговременно возведенных укрепленных позиций, усиленных естественными и искусственными препятствиями и заграждениями. В сооружении их принимали участие как русские, так, по данным нашей разведки, и французские военные инженеры, использовавшие при постройках весь опыт империалистической войны».

Мосты, связывавшие Северную Таврию с Крымом, были сожжены белыми. Французские инженеры построили здесь шесть линий укреплений. На бетонных площадках поставили крепостные орудия, привезенные из Севастополя.

Сюда же перешли американские, английские и французские корабли.

Но и в Красной армии были свои специалисты фортификации. Подготовкой к штурму неприступных укреплений руководил Дмитрий Михайлович Карбышев.

Командование Шестой армии (подполковник литовец Август Иванович Корк, начальник штаба полковник В.К. Токаревский) решило использовать обмеление залива Сиваш, что давало возможность пройти по его обнажившемуся от воды дну и нанести главный удар в тыл перекопских позиций, в направлении на Литовский полуостров.

По рассказу Буденного, «всего было выявлено три брода. Однако дно Сиваша покрывал слой липкой грязи, в которой глубоко вязли ноги. Чтобы сделать броды проходимыми, дно Сиваша выкладывали лозой, досками, связанным в пучки камышом – всем, что можно было здесь найти. В ночь на 6 ноября Оленчук с группой саперов по дну Сиваша через каждые сто шагов поставили вехи. Когда тронутся через Сиваш войска, около них встанут посты».

В ночь на 8 ноября войска Шестой армии начали переход Сиваша. Мороз доходил до 15 градусов, и мокрая одежда сразу же покрывалась коркой льда. Но красноармейцы смогли перейти «гнилое озеро», несмотря на то что соленая вода проникала в сапоги и разъедала ноги. Это стало полной неожиданностью для оборонявших Перекопский перешеек белогвардейцев. Позже на лекции в Военной академии на вопрос, почему это произошло, генерал Слащев ответил, что такой переход был смертелен для людей. И в свою очередь просил поднять руки тех слушателей, которые перешли ледяной Сиваш. Таковых оказалось немало.

В результате отряд Фостикова был сброшен с Турецкого вала, что открывало оперативный простор для Красной армии в Крыму.

11 ноября Фрунзе предъявил генералу Врангелю ультиматум: «Предлагаю Вам прекратить сопротивление и сдаться со всеми войсками армии и флота, военными запасами, снаряжением, вооружением и всякого рода военным имуществом.

В случае принятия Вами означенного предложения Революционный Военный совет армий Южного фронта на основании полномочий, предоставленных ему центральной Советской властью, гарантирует сдающимся, включительно до лиц высшего комсостава, полное прощение в отношении всех проступков, связанных с гражданской борьбой. Всем не желающим остаться и работать в социалистической России будет дана возможность безпрепятственного выезда за границу, при условии отказа на честном слове от дальнейшей борьбы против рабоче-крестьянской России и Советской власти. […] Моральная ответственность за все возможные последствия в случае отклонения делаемого честного предложения падет на Вас».

Одновременно был издан приказ о рыцарском отношении к сдающимся и в то же время о беспощадном истреблении всех, кто поднимет оружие против Красной армии.

Барон Врангель ультиматум отклонил.

Отчаянное сопротивление белогвардейцев на Юшуньских позициях было сломлено, и Красная армия вошла в Крым.

После ожесточенных боев в Джанкой вошла Вторая конная армия (командующий – войсковой старшина Филипп Кузьмич Миронов, начальник штаба – капитан дворянин Георгий Александрович Армадеров).

Ворота в Крым распахнулись полностью.

Начался быстрый отход врангелевцев к портам. Четвертая и Вторая конная армии были направлены для преследования противника на Феодосию и Керчь, а Шестая и Первая конная армии – на Симферополь и Севастополь.

Семен Михайлович Буденный подробно описал въезд в крымскую столицу: «Мы с Климентом Ефремовичем на рассвете поехали в Симферополь. Въезжаем в город, на улицах шпалерами стоят врангелевские солдаты. Все одеты в новенькое английское обмундирование, на груди красные банты. Как говорится, успели перестроиться. Что ж, это неплохо. Многие из белогвардейцев начинали правильно разбираться в том, что происходит, только тогда, когда их крепко били».

Несмотря на быстроту преследования, отступающим войскам Врангеля все же удалось оторваться от Красной армии. Когда авангарды Шестой армии вступили в Севастополь, их встречал местный ревком. Последние суда ушли из него 14 ноября, наполненные войсками и большим числом эмигрантов.

Рассредоточив погрузку по всем портам Крыма, Врангель в течение пяти дней успел произвести эвакуацию своих главных сил и беженцев численностью 80 тысяч человек. Не погруженными остались почти все военные запасы, отсталые части и большое количество беженцев.

Иностранные миссии помогали эвакуации остатков врангелевских войск.

По прибытии в Константинополь барон Врангель объяснял: «В боях на последней линии укрепленной позиции принимала участие вся спешенная кавалерия, брошенная мною в бой как последний резерв. Всего на Перекопских позициях армия потеряла половину своего состава, из коего пять тысяч убитыми.

После этого для меня стало ясно, что удерживать далее свои позиции войска более не в состоянии, и я отдал приказ эвакуировать Крым. На это понадобилось несколько дней, в течение которых на фронте армия продолжала сражаться, постепенно отступая, а в тылу шла усиленная работа по погрузке угля и имущества. К этой работе были привлечены все имеющиеся в моем распоряжении силы, в том числе чиновники разных ведомств, даже Министерства иностранных дел числом до 600 человек. […] По окончании эвакуации тыла приступили к погрузке войск, которая производилась совершенно спокойно, так как красные, несмотря на находившуюся в их распоряжении огромную кавалерию, отвратительно организовали преследование. Единственная попытка произвести беспорядок была сделана зелеными, совершившими налет на Симферополь и пытавшимися грабить совместно с выпущенными ими уголовными преступниками. Попытка эта была без труда ликвидирована при помощи посланных мною в Симферополь двух броневиков. За невозможностью вывоза танки и броневые машины были взорваны. Что касается складов артиллерийского имущества и снарядов, находившихся в Севастополе, то последние взорваны не были, ввиду того что они расположены были недалеко от города и от взрыва мог пострадать город и гражданское население. Артиллерия также не была погружена и приведена в негодность. Однако, несмотря на мое запрещение,