Плохой парень - Юлианна Орлова

Вальке об этом знать было необязательно. Да и вообще моя мама считала, что мужчина должен уметь танцевать, я и умел, а с Рахманиновой все время не туда шагал, лишь бы сгрести ее в объятия и вдохнуть запах духов.

Он мне снился впоследствии, я сдыхал и пытался все больше в себя утрамбовать.

Кажется, тогда я мог все ее анатомические подробности с закрытыми глазами нарисовать, потому что в голове проекция со всех сторон рисовалась. Весь центр принятия решений смещался сильно южнее, а на севере была одна извилина, которая отвечала за тупые фразы.

В ее обществе я становился крайне глупым и мои комплименты были такими же, как топор в балете. Резкими и абсолютно не к месту.

—Ты красивая сегодня, — ляпнул, как будто она в остальные дни некрасивая была.

Валька с широчайшей снисходительной улыбкой посмотрела на меня и тут же выдала все то, что у меня только сейчас в голове сформировалось в отношении правильных умасливаемых слов, чтобы баба не дала тебе промеж глаз и по фаберже.

—А обычно — нет? Юра, учись делать комплименты, и все девушки будут твои, — потрепала меня по руке и все также улыбаясь, выровнялась по стойке, укладывая руки в нужном положении для вальса.

Я сделал тогда один шаг, второй, столкнулся с ней и чуть не сдох, когда над головой закричали.

—Шолохов, у нас не танго, отпусти девчонку, ей дышать нечем! — преподавательница по бальным была строгая старая карга, и я ненавидел ее ор, но был счастлив, что мы вообще тут танцуем.

Меня разрядом тока шибануло.

Загипнотизировало, пока в глаза ей пялился, чем тогда точно оборзел в хлам. Пальцы впились в нежную кожу, скользнули вверх и на лопатках приросли к месту. Дыхание срывалось, грудину раздувало от напряжения.

В висках долбило желание провести губами по щеке, чтобы собрать ее привкус, “рухнуть” на губы и вдавить в себя всем телом, чтобы моя без остатка была.

Даже если сопротивляться будет. Неважно все это. Все неважно, только губы напротив имели ценность.

—Юра? Давай вместе считать, —эти губы двигались, а пульсация в башке никуда не уходила. Черт.

И я считал, снова и снова ошибаясь на репетиции, а на финале включаясь в работу как надо. Мы были лучшей парой на паркете. Мы были самыми красивыми, и я тогда услышал много всего хорошего в свой адрес, что вот не зря столько мучились и страдали.

Только мама со снисходительной улыбкой принимала это на свой счет, не понимая, как так у Юры что-то могло не получаться? Она бывший бальник и хромую козу бы научила плясать все что угодно… Пока не увидела, с какой силой я прижимал к себе Валю для общего фото.

Желваки играли ходуном. О радости не надо было и говорить.

Я в тот день узнал, что у Вали появился парень, черт его дери. Мне сестра ляпнула это случайно,скорее проговорилась, и я взорвался. Хотел…да много чего я по факту хотел, но вместо этого руки в кровь сбил, а на вечер приперся слегка не в себе. И все вложил в танец, всматриваясь в Вальку, как будто видел в последний раз.

Так оно и оказалось.

Я набрался наглости или смелости, черт его сейчас разберет, и сразу после танца, когда Валя собиралась уходить, вызвался провожать. Меня трясло как припадочного, да и в мыслях был бардак. Шел к выхожу, к калитке у здания и все слушал, как она меня нахваливала, восхищалась тем, какие мы классные, какой я молодец.

Желала мне всего-всего. Только зачем?

Я так громко дышал, что в какой-то момент она меня взволнованно спросила:

—Эй, ты в порядке? — а затем еще участливо взяла за руку, переплетая наши пальцы, смотрела таким взглядом, что меня замкнуло окончательно. Просто потому что она на меня смотрела открыто и с интересом.

А там… меня уже ничего не могло остановить. Я резко перехватил ее лицо и с силой впился в губы, срывая первый наш поцелуй без спроса. Так вжался в нее, что меня подорвало изнутри от эмоций.

Ревность меня сподвигла на подвиги окончательно и потому я, зеленый малец, не мог поступить тогда иначе. Она меня пьянила, и я не сразу осознал, что Валя сопротивляется, вжав руки мне в грудь.

Не сразу понял, что уже слышно было, как всхлипывала и кричала мне в рот. А оторвавшись, в ужасе шептала едва различимое что-то, в шоке всматриваясь в меня уже не тем добрым взглядом.

—Я люблю тебя, — прорычал как оправдание, а она “стекла” по эмоциям окончательно вниз, придушив меня жалостью, что плескалась на дне ее колдовских глаз.

Я в них утонул давно, и сейчас принимал свой приговор.

—Юра, ты такой молодой. Это не любовь, тебе просто гормоны в голову ударили. У тебя будет еще девочка и не одна, моложе и красивее, и я точно не она. Ты замечательный парень, но я люблю другого и дело вовсе не в тебе, понимаешь? Я уезжаю, Юра, — она неловко улыбалась, а меня размазало. — Я уже старая для тебя, зачем тебе пенсионный фонд?

В ноль вынесло.

Там было еще много слов, что я прекрасный, и стану кому-то самым лучшим парнем в мире. И что я такой заебись крутой, но она любит Леона и валит нахуй в столицу. И что мы обязательно останемся друзьями.

Но в моих мозгах был вакуум и только фраза об ее отъезде и гребанном Леоне бегущей строкой носилась туда-сюда, выжигая следы на сетчатке.

А дальше все было как в тумане. Я пил, курил и морально разлагался, пока однажды мне по морде от бати не прилетело, и я не собрался с мыслями, чтобы поступить туда, куда хотел, а чтобы вообще дурное в голову не лезло, еще и на прокурора учиться пошел.

И вишней на торте стало упахивание в зале.

Я слепил из себя того, кем являюсь сейчас. И теперь моя цель Валя, потому что меня вообще уже ничего не остановит, ничего.

Ей надо родить, это я подслушал в разговоре с моей сестрой. Столичный мудак оказался достаточно ушлепочным, что не смог ей этого дать. Ну значит это ей дам я, потому что она все, что мне нужно.

Пусть не думает, что это игра в одни ворота. Как бы там ни было, я волную ее больше, чем просто брат ее подруги, иначе она не смотрела бы