Идеальный капитан - Макс Воронов

вид, что чешу. Йоханеса это более-менее успокоило, он перестал так уж орать, но зато я чувствовал себя идиотом и даже уже примерялся подать жалобу на командира – что это за цирк такой? Надо скорее Йоханеса вытаскивать – раз ему лучше, раз он разговаривает и с виду совсем бодрый, —надо его тащить в медпункт, а не терять время, выполняя абсурдные просьбы… Увлёкся этими мыслями, а тут командир мою руку перехватил и говорит: «Хватит, всё». Вот не помню, кто это был, но до сих пор помню эти слова – и посеревшее лицо Йоханеса с остановившимся взглядом.

Впоследствии я ещё не раз такое видел: когда за короткое время до смерти человеку как будто становится лучше, он пытается подняться, разговаривает связно, убедительно так, выдаёт всякие просьбы – передать что-то близким, послать ребёнку открытку как будто от ещё живого отца, заказать определённую службу в церкви. И вот это самый опасный момент – потому что мало кто понимает его опасность. С другой стороны, в лазарете ещё можно что-то сделать, а если вы торчите посреди поля, то вариантов нет – только выслушать последние слова человека и постараться его успокоить.

Но с Эриком я ещё мог помочь. И надеялся на это, прислушиваясь к его судорожным глоткам.

Вскоре эти глотки стали более редкими, как будто он устал. Но я всё равно подождал до предела. И ещё немного. Когда я наконец-то отодвинулся от Эрика, голова уже противно кружилась от кровопотери, а всё тело казалось очень тяжёлым и холодным. Я даже не стал особо отползать, где был – там и опрокинулся от головокружения, бухнувшись мордой в каменный пол и чувствуя себя совершенно обессиленным. В голове успела мелькнуть лишь одна мысль: я не хочу проснуться рядом с трупом, – и меня вырубило.

***

И мне снова повезло: как только проснулся, сразу услышал неподалёку спокойное размеренное дыхание и почувствовал хорошо знакомое ощущение от сознания Эрика. Я вообще очень везучий и получаю всё, что хочу. А те случаи, когда не получаю, предпочитаю забыть, так что они и не считаются.

Мышцы адски болели после вчерашних поскакушек, но я всё же выспался, а Эрик не умер, так что всё было идеально. Нет, ну правда, хорошо ведь! Я жив, он жив, чего ещё было желать? Разве что телефон – чтобы набрать номер внутренней связи и сказать: «Дежурный, метнитесь-ка в столовую и принесите мне в комнату двойной кофе, пару свежих козликов и шоколадку, да побыстрее!»… Но нет, оставалось скакать за козлами самому и без всякого кофе. И мечтать о том, как я вернусь в часть и неделю буду требовать себе завтрак с доставкой в комнату. Начальник я или где?

***

После еды настало время ответственного рывка. Его я запомнил смутно.

Поначалу вокруг была лишь рассохшаяся серая пустыня, скалы – одинокие и небольшими грядами, – скрюченные деревья, иногда редкие заросли. Было тяжело и очень хотелось пить.

Затем наконец-то стали попадаться дома. Десяток замаскированных хибар на приличном расстоянии друг от друга – видимо, местная деревня. Выбрав один дом на отшибе, я залез внутрь, связал обитателей – им непередаваемо повезло, что я не нашёл в доме боеприпасов или взрывчатых веществ, а за нелегальное заселение планеты я всё же не имел права их казнить, – и подал сигнал, на который вскоре отозвались полицейские.

Несколько часов – и мы с Эриком были в безопасности, а я наконец-то смог напиться воды до отвала и отключиться. После каменного крошева пещеры даже стандартная койка корабельного лазарета показалась мне мягкой, словно перина.

13.

Ох и разнос ждал меня от Главного! Генерал орал так громко и многоэтажно, что даже у меня загривок скукожился. Ещё бы, два подразделения почти целиком угробили! Не, ну у меня осталось человек пятнадцать, но как раз самых идиотов, которых не взяли на эту злополучную операцию. А всех, кто поумнее и поспособнее, угробили. Лучше бы было наоборот, если честно.

Докинули мне ещё человек пять из «отстоя» – проштрафившихся, на испытательном сроке, – как обычно делают с теми командирами, у кого было много безвозвратных потерь в последнее время, и вот с этим комплектом тупых-кривых-хромых остался я ждать нового набора. По-хорошему, во всём моём подразделении остался лишь один адекватный человек – Эрик. Вот только он был в больнице.

Без Эрика было плохо. Я кое-как выбрал себе не одного, а даже двух помощников – если один затупит, так хоть на другого надежда будет, – но проблема в том, что выбирать-то было особо не из кого. Вот им скажешь: «Нужно сделать то и это», – они кивают, всё отлично. Прошло три дня – результата нет. И тут выясняется, что они вообще не поняли, что делать, как делать и что это нужно было ещё вчера. Смотрят на тебя бессмысленными глазами, хоть им кол на голове теши.

Но через пару недель я свыкся. Даже стало казаться, что всё прежнее было слишком хорошо, чтобы продлиться долго. Как говорится, не жили хорошо – нечего и начинать. На всякий случай я морально готовился к тому, что Эрик, когда выйдет из больницы, вообще не захочет возвращаться к военной службе: всё-таки травма тяжёлая, могут быть психологические последствия. Я не раз видел, как люди менялись после подобного: у некоторых начиналась паническая атака, чуть только брали в руки автомат, другие не могли заставить себя подняться на корабль, а некоторых даже от вида униформы срывало. Конечно, при таких делах речи о продолжении службы не было.

Поначалу я торговался сам с собой. Может, Эрик сможет хотя бы работать в кабинете? Может, получится упросить Главного полностью освободить его от участия в боевых операциях? Но было ясно, что всё это – гадание по облакам. На всякий случай стоило опять привыкать к помощникам-идиотам.

Порядка ради я позвонил в больницу, узнал, как у Эрика дела. Мол, жалко терять ценный кадр. Врач ответил, что жизнь господина Смита вне опасности, шансы хорошие, но о психологических последствиях пока говорить рано, нужно дождаться полного физического восстановления.

Ладно, я смирился. Вернулся в свой кабинет и засел за бумажки. Здравствуй, годовой отчёт, чтоб тебя еноты сожрали. Помощи от так называемых помощников не было никакой, придётся снова всё делать самому.

***

Спустя два месяца Эрик явился. Ну, как «явился» – неожиданно для меня нарисовался в общей спальне. Стандартная чёрная униформа. Ноги выглядят обычно. Как всегда, выглажены стрелки на брюках. Хотя я знаю, что у