Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

ее способностью к деторождению, как отец заключал в себе дух гения, или способность оплодотворять. У ребенка также существовал свой гений или своя Юнона, которые выполняли одновременно функции его покровителя и души, — божественное зерно в смертной оболочке. Объятый благоговейным страхом, он узнавал, что повсюду вокруг него несут стражу Di Manes, или Благие Тени тех самых предков, чьи мрачные посмертные маски висели на стенах семейного гнезда, предостерегая его от забвения путей пращуров и напоминая ему, что семья состоит не только из тех немногих индивидуумов, которые живут в настоящее время, но также и из тех, которые некогда были или когда-нибудь будут ее воплощенными членами, образуя благодаря этой воплощенности часть ее духовного многообразия и вневременного единства.

Ребенок рос, и по мере взросления ему на помощь приходили другие духи: Куба стерегла его сон, Абеона направляла его первые шаги, Фабулина обучала речи. Стоило ему покинуть дом, и он вновь оказывался в окружении богов, куда бы он ни пошел. Земля и сама была божеством: иногда ее ипостасью была Теллус, или Терра Матер — Мать-Земля; иногда — Марс как олицетворение той самой почвы, по которой он ступал, и ее божественной плодородности; иногда — Бона Деа — Благая Богиня, отягощавшая лоно женщины и пахотного поля. На ферме существовали боги-помощники в каждом деле и на каждом участке работ: Помона — для возделывания фруктовых садов, Фавн — для ухода за стадом, Палее надзирала за пастбищем, Стеркул — за навозными кучами, Сатурн — за севом, Церера — за урожаем, Форнакс — за тем, как печется хлеб, Вулкан — за разведением огня. Оберегать границы хозяйства было поручено великому богу Термину, изображавшемуся и почитавшемуся в облике камней и деревьев, обозначавших пределы фермы. Другие религии всматривались в небо, и римляне допускали, что и там существуют боги; однако глубочайшее почтение и искреннейшие умилостивления обращали они к земле как к источнику и матери своего существования, жилищу своих мертвецов и магической кормилице пускающего ростки семени. В декабре на веселом празднике Перекрестков, или Компиталиях, римляне поклонялись Ларам земли; в январе они богатыми дарами пытались умилостивить Теллус, которая обладала властью над всеми посевами; в мае жрецы арвальского (или «плужного») братства выступали во главе поющего шествия вдоль границ прилегающих ферм, украшали камни венками, окропляли их кровью жертвенных животных и умоляли Марса (землю) щедро одарить земледельцев плодами. Таким образом, религия освящала собственность, утишала раздоры, облагораживала труд на земле при помощи поэзии и драмы, укрепляя тело и душу верой и надеждой.

В отличие от греков римляне представляли своих богов лишенными антропоморфных черт; они называли их просто numina, или «воли»; иногда это были абстракции наподобие Здоровья, Молодости, Памяти, Счастья, Чести, Надежды, Страха, Доблести, Чистоты, Согласия, Победы или Рима. Некоторые из них, как Лемуры, или Привидения, были духами болезни, трудно поддающимися увещеваниям. Некоторые были духами времен года, как Майя — душа месяца мая; другие — водными богами, как Нептун, или лесными эльфами, как Сильван, или богами, жившими в деревьях. Некоторые обитали в таких священных животных, как жертвенный конь или бык, или в священных гусях, которых озорное благочестие берегло от греха подальше на Капитолии. Некоторые были богами порождения потомства: Тутум отвечал за зачатие, Люцина охраняла рожениц и следила за менструацией. Приап был греческим богом плодородия, быстро прижившимся в Риме: девицы и матроны (если верить негодующему блаженному Августину) усаживались на фаллос его статуи, чтобы тем самым обеспечить себе беременность{115}; множество садов были украшены его вызывающими фигурами; простонародье носило при себе его небольшие фаллические изображения, дабы снискать удачу, сохранить производительную силу или отвратить «дурной глаз»{116}. Ни одна из религий не знала столько божеств. Варрон насчитывал их 30 000, а Петроний жаловался на то, что в некоторых италийских городках богов больше, чем людей. Но deus для римлянина означал не только бога, но и святого.

За всеми этими основными понятиями таилась полиморфная масса народных верований и представлений, таких, как анимизм, фетишизм, тотемизм, магия, чудеса, заклинания, суеверия, табу, большинство из которых восходят к доисторическим обитателям Италии и, возможно, к их индоевропейским предкам, когда они еще находились на своей азиатской прародине. Множество предметов, мест, лиц были посвященными (sacer) какому-нибудь божеству, а потому табуированными. К ним нельзя было прикасаться или осквернять их: например, к новорожденным, женщинам в период месячных, осужденным преступникам. Сотни словесных формул или механических приспособлений использовались для достижения естественных целей при помощи сверхъестественных сил. Амулеты были распространены повсеместно; почти каждый ребенок носил на шее буллу (bulla), или золотой талисман. Маленькие образки подвешивались к дверям или деревьям, чтобы отпугнуть злых духов. Заговоры и заклинания применялись для предотвращения несчастных случаев, лечения болезней, вызывания дождя, сокрушения враждебной армии, наведения порчи на урожай недруга или на него самого. «Мы все страшимся, — говорил Плиний, — оказаться пригвожденными к месту проклятиями или заклинаниями»{117}. Колдуний мы встретим у Горация, Вергилия, Тибулла, Лукиана. О них рассказывали (и этим рассказам верили), будто они поедают змей, летают ночами по воздуху, варят яды из экзотических трав, убивают детей и выводят покойников из могил. Пожалуй, все, кроме немногих скептиков, верили в чудеса и знамения, в то, что статуи могут говорить или покрываться потом{118}, что боги сходят с Олимпа сражаться за римлян, в счастливые нечетные и несчастливые четные дни, в предсказание будущего по необычным событиям. «История» Ливия содержит несколько сотен таких предзнаменований, о которых нам сообщается с философической серьезностью; тома, написанные Плинием Старшим, столь изобилуют знамениями и магическими средствами, что их с успехом можно было бы озаглавить «Сверхъестественная история». Самые ответственные предприятия в торговле, управлении государством, на войне могли быть перенесены или вообще отменены из-за того, что жрец объявлял знамения неблагоприятными (таковыми считались необычно крупные внутренности жертвенного животного или раскат грома в небесах).

Государство делало все, что могло, для предотвращения подобных эксцессов, называя их суевериями (superstitio). Однако оно усердно использовало народное благочестие, чтобы укреплять стабильность общества и правительства. Оно приспособило деревенские божества к городской жизни, построило государственный очаг богини Весты и назначило коллегию весталок поддерживать священный огонь. Наряду с богами семьи, домашнего хозяйства, сельской местности оно развивало культ di indigetes — отечественных богов — и обустроило их почитание торжественными и картинными обрядами, совершавшимися от имени всех граждан.

Среди изначальных национальных богов Юпитер был самым любимым, хотя в отличие от Зевса и не являлся их царем. В первые столетия существования Рима он все