Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

зависимости от того, вступают ли они в действо, хотя при этом их можно будет идентифицировать путем постоянного наблюдения. Кроме того, некоторые аксессуары (например, капюшоны) не закрывают лицо, а в контексте ряда поединков маркером является снятие рубашки (см. также рассказ о драке в главе 7, с. 508–509). На схожем снимке, представленном в работе [Crespo 2002: 8], изображен одиночный активист, бросающий «красящую бомбу» во время демонстрации протеста, приуроченной к съезду Республиканской партии в Филадельфии в 2000 году. В отличие от остальной массовки, заметной на снимке, у него есть бандана и защита на голове, а также он снял рубашку – все эмблемы насильственных действий в комплекте. Можно также предположить, что маски на лицах представляют собой утилитарное средство защиты от слезоточивого газа, но если это действительно так, то лишь немногие участники подобных акций беспокоятся об этом в отдельно взятый момент времени.

6

Вернемся к эпизоду, рассмотренному в главе 2, где палестинские мальчики бросают камни в направлении израильского танка. Из двенадцати человек, присутствующих на фото этой сцены, восемь отвернулись от происходящего, не предпринимая никаких действий; у одного из мальчиков в кадр попало только лицо с выражением страха. Еще один мальчик готовится бросить камень, а двое других рядом с ним пригибаются с камнями в руках. Тем временем пятеро других прижимаются к земле позади них (один из них съежился у стены), а четверо сидят у выступающей стены, повернувшись спиной к противнику.

7

На снимке избиения рыночного воришки в Кении, опубликованном в 1996 году AP/World Wide, этому предаются лишь двое из двадцати присутствующих в кадре мужчин. На снимке протестов в Сербии, опубликованном в Daily Telegraph 1 октября 2000 года (р. 2, фото EPA), четверо мужчин избивают спецназовца, а на заднем плане тем временем просматриваются еще шестеро оглядывающихся по сторонам. На снимке, опубликованном Reuters 1 мая 1992 года, трое чернокожих мужчин пинают одного белого в ходе беспорядков в Атланте, связанных с делом Родни Кинга; при этом на заднем плане на разных расстояниях присутствуют еще семеро чернокожих. Только в одном имеющемся в распоряжении автора случае, зафиксированном на фото (Reuters, 1996), в насильственные действия включаются все представители стороны, которая одерживает победу. Этот эпизод уже упоминался в главе 3 – речь шла о нападении турок на упавшего мотоциклиста, грека-киприота. Все участники нападения на фото этого инцидента – 13 человек – либо избивали жертву, либо спешили присоединиться к избиению, либо по меньшей мере пытались присутствовать на максимально близком расстоянии, пока оно происходит. В результате жертва была убита.

8

На пяти снимках из пятидесяти фото, на которых видно присутствие толпы, отдельные лица демонстрируют ту или иную степень радости, однако на их долю приходится заметно меньше 10% от общего количества лиц в толпе, присутствующих на этой группе снимков.

9

Разумеется, то же самое делает и вся толпа зрителей, но на большем расстоянии. В некоторых случаях наблюдатели, присутствующие на снимках (см.: [Allen 2000: ил. 32 и p. 176, 194]) сжимают куски одежды, сорванной с тела жертвы и брошенной в толпу. Расизм многих из этих снимков настолько потрясает (хотя 23 из 87 жертв линчевания в подборке Аллена – это белые, которых, как правило, подвергали самосуду после убийств или во время войн за скот на Диком Западе), что мы склонны упускать из виду следующий социологический момент: толпы линчевателей, как и в целом совершающие насилие толпы, ощущают свою моральную правоту, полагая, что они совершают возмездие за несправедливость – предполагаемое убийство или изнасилование, становящееся причиной для самосуда. Отсюда и их ритуальное поведение, когда они становятся рядом с телом жертвы: это способ выразить солидарность с общим делом. То же самое можно наблюдать на снимках интифады, из Могадишо и Ирака, которые рассматривались выше. См. также: [Senechal de la Roche 2001].

10

Майкл Манн [Манн 2020б: II, 304, 341] указывает на присутствие аналогичного паттерна церемониальных столкновений между рабочими и полицией в Германии перед Первой мировой войной, которые завершались немногочисленными телесными повреждениями, однако не вполне понятно, каким образом шеренги демонстрантов вели себя на микроуровне.

11

Некоторые демонстранты также несут плакаты с надписями или флаги, но в основном они находятся за десять шеренг от первой линии толпы – это другая разновидность демонстрации протеста, совершенно отличающаяся от насилия. Примечательно, что присутствующий на фото человек, размахивающий флагом, повернулся к своим, а не в сторону противника. Можно выдвинуть следующую гипотезу применительно к спортивным состязаниям: люди с флагами и транспарантами, находящиеся в толпе болельщиков, не относятся к тем, кто выбегает на поле первым или совершает другие насильственные действия со стороны зрителей.

12

Воинственную группу демонстрантов поддерживают не все, кто находится рядом с ними. Сразу позади двух человек, которые замахиваются палками, находится участник демонстрации, пригибающийся к земле, подняв руки над головой в защитном жесте. Единственное другое выражение страха, которое обнаруживается в толпе, запечатлено на лице человека, находящегося в двух рядах сзади, за одним из сторонников воинственной группы, который что-то истошно кричит. В непосредственной близости от них достигается переломный момент: большинство из находящихся поблизости очертя голову устремляются по пути насилия – либо в своих действиях, либо в эмоциональных проявлениях, – однако реакцией меньшинства оказываются страх и отход назад. Очевидно, что эти люди опасаются не противника, а своих же товарищей; это в большей степени страх перед насильственной конфронтацией, достигшей кульминационного момента, нежели страх перед физической опасностью. Можно с уверенностью предположить, что в момент перехода к насилию толпа распадется: эти люди начнут отступать, оставив поле действия небольшим скоплениям воинственно настроенных демонстрантов.

13

В ходе насилия между религиозными общинами в Индии реальные убийства и поджоги совершаются мужчинами, однако некоторые женщины, формирующие задние ряды толпы, могут использовать тактику ненасильственного сопротивления, ложась на проезжую часть улиц, перекрывая въезд пожарным машинам, что делает возможным новые убийства и разрушения (см.: [Horowitz 2001; Human Rights Watch 2002]). Это пограничная форма совершения активного насилия, вторичная по отношению к основному действию и достаточно удаленная от него в пространстве для того, чтобы эти женщины, осуществляющие «ненасильственные» действия, не видели, как сжигают их врагов из другой этнической группы. Подобная разновидность участия также может быть стратифицирована, однако мы