«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев

В Америке возможно и нужно завербовать и подготовить несколько японских резидентур по системе работы по объектам: порты, морские базы, авиапромышленность, военные учреждения и т. д. Резидентуры эти необходимо обеспечить легализацией и такой связью, которая давала бы возможность своевременно получать добываемые сведения. В качестве резидента для Америки необходимо выделить тов. Валина или работника его масштаба и опыта. Еще лучше было бы тов. Фирина, имеющего большой опыт зарубежной работы…

По существу, мероприятия, которые отдел проводил до сих пор, надо считать полукустарными, не давшими и не могущими дать нужных результатов.

„Градов“ (Муромцев Михаил Николаевич. – М.А.) и „Юра“ не могут обеспечить этой задачи в С. Франциско, „Мура“ в Нью-Йорке – намного менее квалифицирован „Юры“, один „Вилли“ в Европе недостаточен, „Аякс“ в Токио и „Михаил“ в Тяньцзине не способны обеспечить оперативное взаимодействие, которое потребуется в процессе развертывания работы между Москвой, Европой, Нью-Йорком, С. Франциско, островами /Тихого океана – М.А./, Шанхаем, Токио и Тяньцзином…

Возможно, придется произвести перегруппировку сил РУ, обратиться в Центральный Комитет за помощью для мобилизации нужных нам людей, находить этих людей вне РУ, но решать эту задачу на базе точно разработанного плана нужно не откладывая, если мы не хотим застыть на том черепашьем шаге, которым Отдел сейчас движется.

НАЧАЛЬНИК 2 ОТДЕЛА РУ РККА

КОРПУСНОЙ КОМИССАР /КАРИН/

8 февраля 1937 г.».

Скорее всего, предложение Карина направить в Америку в качестве резидента «на правах Пом. Нач. Управления» Валина было выдвинуто не без участия последнего.

В феврале Урицкий призвал работников Разведупра «со всей тщательностью» присмотреться «ко всем нашим людям и клиентам» и, в случае, «если есть какие-либо заслуживающие внимания моменты и соображения», сообщить ему. «Мы, как авангард корпорации, выброшенные на передовые посты бойцы, обязаны быть особенно зоркими, ибо притупление бдительности в наших рядах чревато неисчислимыми бедствиями и уронами для всего нашего дела, корпорации и родины», – заключил «Директор».

Подобные призывы не могли не породить волну доносов. Мотивы были разные: желание подчеркнуть свою принципиальность и готовность следовать установкам руководства, желание упредить другого в карьерном росте, стремление оправдаться и отвести от себя беду.

«Дорогой тов. Директор!

1. Телеграфно я обратил Ваше внимание на дело Густава в связи с Радеком. Излагаю подробно то, что мне известно по этому делу.

Не то в 1933, не то в 1934 г. Радек сообщил мне, что он подыскал хорошего кандидата для работы в качестве специального информатора БМИ (Бюро международной информации. – М.А.) за границей, корреспондента немецких газет.

…Согласно положения о БМИ, бюро имело право иметь специальных информаторов (секретных) за границей. Это был первый случай, когда Радек говорил со мной об использовании этого права, и последний случай.

Радек написал в Политбюро два или три письма с просьбой разрешить использовать в указанном качестве Густава с посылкой его в Лондон. Густав в то время находился в Москве и Радек вел с ним переговоры. Через некоторое время Р[адек] сообщил мне, что Политбюро разрешило использовать ему Густава. После этого Р[адек] познакомил меня с Густавом, сказав мне в его присутствии, что я должен буду заботиться о том, чтобы наша работа с Густавом была плодотворной. После этого Густав уехал, я с ним никаких разговоров не имел.

Через несколько месяцев Р[адек] сообщил мне, что он получил письмо от Майского из Лондона, в котором тот сообщает, что к нему ходит Густав, ссылаясь на какие-то дела с Р[адеком], и просит его содействия, так как он сидит без денег в виду того, что Р[адек] не присылает ему обещанных денег. Густав просил оказать ему содействие одолжить деньги (кажется, передаю верно, но ручаться не могу). Майский переслал Р[адеку] также письмо Густава (если не ошибаюсь), содержание не знаю.

Что предпринял Р[адек], я не знаю.

Вот что мне известно. Во время приезда Густава в Ширму (Китай. – М.А.) с почтой от Рамзая, на последнем свидании Густав сказал мне, что его беспокоит то, что он был связан с [Радеком]. Рассказал мне кратко историю, которую я изложил выше в части, которая могла быть ему известна.

Никаких данных, которые могли бы навести меня на мысль о другом использовании Густава Радеком, я в разговоре не заметил.

Густав сообщил мне, что у него с Р[адеком] было договорено, что Р[адек] посылает ему ежемесячно определенную сумму, однако по приезде в Лондон он остался на бобах и так как не имел постоянных корреспондентских связей, заработки у него были минимальны. Не добившись, несмотря на обращение к Майскому, ответа от Р[адека], он, собрав необходимую сумму, получил поручение от газет и отправился на собственный риск в Самоедию…

Это фактическое изложение. Теперь всякие соображения, которые я нахожу необходимым доложить Вам.

а) Я припоминаю, что Рамзай связался с Густавом без нашего указания делать это. Указание, разрешающее Рамзаю связаться с Густавом, было нами дано уже после того, как нам стало известно, что Рамзай с Густавом связан. Это можно проверить по телеграммам и переписке.

б) Вам известны те сомнения относительно Рамзая, которые появились у меня и Александра во время пребывания Рамзая у нас дома в последний раз. Эти сомнения были политического характера. А.Х. по этому вопросу говорил с Рамзаем.

в) Сомнения эти подкреплялись некоторыми данными биографии Рамзая, Вам на месте лучше это проверить.

г) Как Вы припоминаете, мое последнее свидание с Рамзаем совпало по времени с первым процессом. После возвращения Рамзая в Самоедию наступил перерыв связи, с одной стороны, с другой стороны прекратилась присылка Рамзаем документального материала.

д) Как Вам известно, по Ингрит имелись материалы у соседей, на основании которых мы в свое время отозвали ее в Центр.

е) Его информация о договоре, если рассматривать ее критически, также наводит на размышления, на такие же размышления наводит его информация о состоянии вооруженных сил Астраханщины (Германии. – М.А.).

Хочу надеяться, что эти мои соображения, которые исходят, в первую очередь, из связи Густава с Радеком, окажутся по выводам, которые из них можно сделать, необоснованными. В противном случае, это будет делом чрезвычайно скверным…

С сердечным приветом.

(АЛЕКС)».

Карл Бернгардович Радек (псевд., наст. имя Кароль Собельсон) в 1932–1936 годах был заведующим Бюро международной информации ЦК ВКП(б), где концентрировалась вся международная информация, приходящая в Москву как по каналам ТАСС («Бюллетени иностранной информации не для печати»), так и из Наркоминдела. Лев Борович работал у Радека ответственным секретарем.

Одного обращения к «Директору» показалось Боровичу мало, он счел нужным еще раз напомнить о себе:

«Выписка из письма Алекса от 1.3.37 г.:.. 9. В другом месте я уже просил Вас сообщить мне вашу точку зрения