Мой случайный муж - Анастасия Градцева

Мне удивительно хорошо и уютно, по всему телу разливается приятная истома. Я прижата к твердой горячей груди, чувствую себя защищённой и сонно думаю о том, что он сегодня остался со мной до утра.

Это редкость. Обычно после секса он сразу уходит. Да и секса у нас в последнее время вроде не было. А тут, наверное, был. Или нет?

Неважно. В любом случае хорошо.

Он такой теплый, так хорошо обнимает сзади, его рука намного тяжелее обычного, и пахнет он очень приятно. Приятнее, чем всегда. Обычно у него какой-то горьковатый парфюм, мне не сильно нравится, а этот запах лучше. Теплый, древесный…

Я зеваю, не открывая глаз, ворочаюсь, пытаясь устроиться поудобнее, и тут же организм подает мне сигнал, что хорошо бы дойти до туалета.

А для этого надо, чтобы с меня убрали тяжелую руку. И ногу.

— Пусти, — сонно требую я, трепыхнувшись.

В ответ только ровное глубокое дыхание.

— Яричек, пусти! — бормочу я, не открывая глаз. — Мне надо…Яр!

— Че? — раздается низкий хриплый голос, совсем не похожий на голос Ярослава, и тут я окончательно просыпаюсь.

Очень резко.

Сажусь на кровати и растерянно смотрю на… Глеба.

Что он тут делает?

А память быстро-быстро начинает набрасывать картинки вчерашнего вечера. Как он жадно смотрел на меня, а потом все-таки ушел. Как у меня быстро поднялась температура, несмотря на таблетки. Как жутко болела спина и плечи, потому что сметана совсем не помогла, и я плакала. Как Глеб прикладывал к моей обожженной коже мокрую холодную простыню, чтобы стало чуть легче. Как подставлял свое плечо, чтобы я могла опереться на него и подремать, потому что лежать я не могла ни на спине, ни на животе. Слишком больно было.

А еще он притащил сюда шашлык и кормил меня, а мне было слишком плохо, чтобы найти в себе силы отказаться. И я ела это жирное жареное мясо. Очень вкусное. Отвратительно вкусное.

А потом я, кажется, окончательно уснула на его плече. Или он уснул рядом со мной.

Я вдруг вспоминаю, что Глеб еще что-то мне обещал. Типа вот поправишься, принцесса, и я стрясу с тебя компенсацию. И голос был у него такой низкий, такой сексуальный…

— Кто такой Яр? — грубо спрашивает Глеб, садясь на кровати.

Он в штанах, но без футболки. И я тоже… без футболки.

Неловко тяну на себя одеяло, вздыхаю, а потом неохотно говорю:

— Мой жених. Бывший.

— Ясно.

Что, блин, ему ясно?

Как сам по ночам какую-то Машу зовет, так ничего. А как я с утра ляпнула не его имя, так сразу морда кирпичом.

Я виновата что ли, что я ни с кем, кроме Яра, и не ночевала толком?

Он был моим официальным женихом, и родители спокойно относились к тому, что я уйду с ним куда-то на ночь. Но это все равно было только пару раз. Потом Яр внезапно отдалился, стал отговариваться делами, и секс у нас куда-то пропал.

Кто ж знал, что у меня он пропал, а у моей младшей сестры как раз нашелся.

А я все думала, что я не так сделала, почему Яр меня больше не хочет. Фотки ему отправляла в красивом белье, сообщения голосовые записывала… Господи, как это все унизительно.

— Как твои ожоги? — мрачно спрашивает Глеб.

— Не болят, — так же хмуро отвечаю я.

— Хорошо.

— Очень.

Глеб, не глядя на меня, встает с кровати и идет к двери. Я жду, что он еще что-то скажет, но он просто выходит из спальни, а через мгновение его шаги слышны уже на лестнице.

Это он типа обиделся? На то, что я назвала его именем своего бывшего?

— А что такого?! — раздраженно бормочу я. — Как будто между нами что-то есть! Бред какой-то!

Я вру себе. И сама это прекрасно понимаю.

Потому что между нами действительно вчера что-то начало происходить. И этот интерес… он был обоюдным. Какая-то сумасшедшая тяга, которая от наших взаимных подколок только сильнее вспыхивала. А если учесть, что температура и слабость немного ослабили мой контроль…

Я вдруг отчетливо понимаю: если бы не мои ожоги, мы бы вчера переспали.

И уж точно переспали бы сейчас, проснувшись в одной кровати, если бы я не назвала Глеба чужим именем.

— Получается, Горчаков, ты типа спас мою честь? — с кривой усмешкой говорю я, вспоминая холодное равнодушное лицо Яра. — На правах будущего родственника?

Но воображаемый Яр мне, разумеется, ничего не отвечает.

Я иду в ванную, умываюсь, совершаю все нужные гигиенические процедуры, потом возвращаюсь в спальню, смотрю на затасканные после вчерашнего дня шорты и достаю из чемодана длинное черное шелковое платье.

Да, оно в этом лесу не в тему.

Но зато нежный шелк не раздражает кожу, которая все еще в шоке после вчерашнего. К тому же удачно прикрывает мои обгоревшие плечи, отвлекает внимание от все еще красного лица, красиво контрастирует со светлыми волосами и хорошо подчеркивает мою грудь.

И нет, это не выпендреж, а вынужденная необходимость.

Так я себе несколько раз повторяю. И все-таки подсознательно жду какой-то реакции от Глеба, когда спускаюсь в таком виде на первый этаж.

Но он только равнодушно меня оглядывает и лишь слегка приподнимает бровь:

— Черное платье? Кто-то умер?

— Очень смешно, — раздраженно говорю я, уже пожалев, что так вырядилась. — Просто больше нечего было надеть.

— Машинка в подвале, если надо что-то постирать. Пользоваться умеешь?

— Нет.

— Не удивлен, — сухо роняет Глеб.

И мне вдруг становится обидно.

А где все то, что было вчера? Шуточки на грани, жаркие неприличные взгляды, забота, в конце концов? Это все кончилось?

Что ж, так даже лучше.

Спокойнее.

— Покажи мне, пожалуйста, как использовать стиральную машинку, если тебя это не затруднит, — сухо