Страж сумерек - Мария Чернышова

— Позвольте, я попытаюсь уговорить его.

Ларс обдумал этот вопрос. Заманчиво, конечно, но…

— Нет, — ответил он. — С обвиняемым по уголовной статье может говорить только близкий родственник и адвокат. Вы ни то, ни другое. Или я ошибаюсь?

— Увы, нет. — Он поднялся на ноги. — Я лишь человек, привыкший всматриваться в события. Всегда есть иная грань. Доброго дня, гере ленсман.

Домой Ларс вернулся в растрёпанных чувствах.

Прощальные слова Кнуда Йерде вертелись в голове весь день, словно часовые шестеренки, не желая останавливаться. И не поймешь: то ли визитер решил нагнать лишнего тумана, то ли и впрямь что-то знал.

Все эти выкрутасы окончательно выбивали из колеи.

Сказать по правде, Ларс опасался. Боялся собственного невежества. Что-то пропустишь, что-то не поймешь — и человек пойдет на каторгу. А вдруг он невиновен? На войне проще — ты знаешь, кто твой враг. Либо ты, либо он — третьего не дано.

Получается, обычная жизнь для него слишком мудреная? Так, что ли?

От окна тянуло вечерней свежестью. Китель остался в кабинете, вспомнил Ларс. Завтра заберет — не возвращаться же. Он отстегнул пояс с кобурой, швырнул на стул и прямо в одежде повалился на кровать.

Огонек свечи слабо колебался, рождая тени.

Когда он открыл глаза, спальня была окутана полумраком. Свеча догорела, но привкус дыма и воска еще чувствовался. Свет фонаря падал на половицы размытым желтым пятном. Сквозь приоткрытую форточку доносилось стрекотание сверчков во дворе.

Ларс не сразу понял, что его разбудило. Он лежал на спине, и руки за головой изрядно занемели. Сон исчез, будто пелена тумана, согнанная ветром. Сон исчез, а тревога осталась. Затаилась в углу косматым сгустком темноты.

Что-то не так.

Ларс осторожно пошевелил пальцами, пытаясь разогнуть руку. Словно сотни иголок воткнулись в плоть, и он застонал, но тут же закусил губу.

Шаги. Здесь, в доме. В соседней комнате.

Мягкие, едва различимые сквозь песню сверчков. Он даже подумал на миг, что ему померещилось. Прислушался.

Тишина.

И в тишине вкрадчивый скрип половиц под легкой поступью. Воры? Бред. Что у него тащить?

Шаги продолжали красться. Они скользили вдоль стены, словно огибали гостиную. Иногда замирали, и, казалось, исчезали, но чуть спустя снова просыпались.

Ларс, морщась от боли, выпрямил руки и принялся сжимать и разжимать пальцы. Шаги приблизились к двери в спальню. Револьвер! Пояс висит на стуле, и чтобы достать оружие из кобуры, придется встать с постели и пройти к столу.

Дверь начала бесшумно открываться.

Поздно! Ларс откинулся на подушку. Посмотрим, кто шляется ночью по дому начальника полиции…

Очень медленно щель между косяком и дверью расширилась. Ларс из-под ресниц всмотрелся, но заметил лишь узкую полоску света, что легла на обои в гостиной. Все тот же фонарь на площади…

Шаги смолкли. Выждали. Зазвучали вновь.

Ларс, не отрываясь, глядел в дверной проем. И никого не видел.

Пальцы вцепились в одеяло, точно сведенные судорогой. Сердце рвалось из груди, но тело словно сделалось ватным — не пошевелиться.

Кто-то стоял совсем близко. Шагов пять.

Неведомый.

Невидимый.

Ни тени, ни отсвета. Даже осторожная поступь смолкла.

Но Ларс точно знал: кто-то здесь есть. И от этого знания горло сжималось. Он спит. Конечно, он спит, и усталость гложет душу, вызывая кошмар за кошмаром.

Он проснется. Он должен проснуться. Должен проснуться…

Пусть я проснусь! Пожалуйста…

Половица скрипнула, отмечая путь призрака. И тут же, словно прежнего ужаса было недостаточно, шаги удвоились, зазвучали вразнобой. Дверь снова скрипнула, будто от сквозняка.

Сквозь полусомкнутые ресницы Ларс мог видеть край стола с сиротливо стоящим стаканом недопитого кофе. Внезапно стакан начал подыматься. Вот он уже висит в пустоте, и свет фонаря дрожит, просачиваясь сквозь коричневую жидкость.

— Мерзость…

Голос, точнее шепот, был мягким, напевным. Невидимая рука вернула стакан на место. Ларс, уверившись, что сошел с ума, со странным спокойствием наблюдал, как беззвучно открываются створки платяного шкафа. Зашелестела одежда.

В противоположном конце комнаты сами собой выдвигались и задвигались ящики письменного стола. А потом…

Кобура расстегнулась, и из нее полез револьвер. Медленно, словно не веря своему счастью. Ларс зажмурился.

— Посмотри сюда.

Ларс чуть было не повернулся на голос, но, подчиняясь законам сумасшествия, вовремя сообразил: обращаются не к нему. И все же рискнул приоткрыть глаза.

Лучше бы он этого не видел.

«Империор» покачивался неподалеку от его лица. Черный кружок дула, тусклый отблеск на стали. Его верное оружие, направленное на него же! Это невозможно было стерпеть, но Ларс сошел с ума и потому стерпел.

— Прекрасное волшебство, брат, — прошептал все тот же мягкий голос. — Магия огня и черного порошка. Какая интересная вещь! Пожалуй, она мне пригодится…

Что⁈ Положи на место, тварь, кто бы ты ни был!

Створки шкафа аккуратно закрылись. Другой голос, более глубокий и спокойный, возразил:

— Оставь. Здесь ничего нет.

— Но она сказала…

Ларс кожей почуял: на него смотрят. Пристально. Недобро. Кошмар, бред или помрачение разума — все равно. Он знал — рядом опасность.

Мгновения, такие долгие, такие тягучие.

— Нет. Она ошиблась. Жилище пусто, пасть Фенрира! Следует еще раз осмотреть поляну. Верни оружие.

— Но, брат, — в напевном голосе слышалось искреннее разочарование.

— Не сейчас. Скоро рассвет. Верни оружие.

Револьвер нырнул в кобуру. Звуки шагов отдалились и смолкли. Трещали сверчки. Ларс лежал, таращась на желтую полоску на стене, пока она не стала бледной.

Пока сонный петушиный крик не остановил ночь.

Глава 10

Прозрение

Огонь в очаге гудел вовсю, но жар пламени не мог унять терзающий ленсмана озноб. Ларс сидел у стола, подперев щеку рукой, и жадно глотал горячий кофе. Голова была тяжелой, неподъемной.

Он заболел. Непонятной хворью, что вызывает помутнение рассудка. Иначе как объяснить ночные видения? Нужно показаться доктору, пока не стало поздно. Но что он скажет? Если все как есть, то каков шанс, что его не упрячут в сумасшедший дом? А оказаться в таком месте… Ларса передернуло от отвращения. Лучше помереть под забором, чем всю жизнь пялиться на пускающую слюни компанию.

А что сказал бы про такие странности священник? Может, сходить в кафедрал? Но священники — такие же люди, как прочие, и вряд ли каждый день сталкиваются с призраками, будь то наяву, или в больной человеческой голове. А вот почитать молитвы, пожалуй, стоит. На всякий случай.

Сквозь закрытые ставни слышались приглушенные звуки шагов по булыжнику