Генерал Пядусов - Юрий Борисович Рипенко

Однако военно-политическое руководство Германии прилагало усилия, чтобы добиться подключения финских войск к совместной наступательной операции. При этом они учитывали мнения некоторых генералов финской армии. Так, в директиве командующего группой войск “Карельский перешеек”—генерал-лейтенанта X. Эквиста, подписанной 24 мая 1942 года, говорилось: “…Остановка наших войск прошлой осенью на Карельском перешейке не является показателем того, что в нынешнем положении, вполне естественно, не может быть начато наступление с целью уничтожения окруженного Петербурга, поскольку это необходимо для нашей безопасности. Это вполне гармонирует с общими целями нашей войны”. Подключить финнов к намечаемому летом 1942 года немецким командованием масштабному наступлению немецкой армии преследовал визит Гитлера в Финляндию, предлогом для которого послужил 75-летний юбилей Маннергейма. В ходе визита Гитлер поздравил маршала с юбилеем, вручил ему орден Немецкого орла с большим золотым крестом. Во время бесед с Маннергеймом Гитлер информировал его о планах наступления немецких армий. Как отмечалось в подписанной Гитлером директиве 5 апреля 1942 года, предусматривалось “на севере взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, а на южном фланге фронта осуществить прорыв на Кавказ”.

Н. И. Барышников в статье “Тайные визиты А. Гитлера в Финляндию и Г. Маннергейма в Германию в июне 1942 г.” приводит запись речи Гитлера на встрече с руководителями Финляндии. В ней, в частности, говорилось: “Усилиями немцев город и его укрепления будут уничтожены. Тогда Финляндия освободится от русского кошмара… С начала осени надо решить судьбу Петербурга… может, следует также уничтожить гражданское население Петербурга, поскольку русские являются такими ненадежными и коварными, а посему нет причины их жалеть”.

Однако Гитлер не убедил Маннергейма в победном для Германии исходе войны. Но, когда проявились крупные успехи немецкого наступления на сталинградском и кавказском направлениях, настроения и намерения Маннергейма стали меняться. 15 июля 1942 года генерал Туомпо записал в своем дневнике: “Крупное наступление Германии… Маршал в хорошей форме и хорошо себя чувствует”.

23 июля Гитлер подписал директиву, в которой группе армий “Север” ставилась задача подготовить захват Ленинграда (операция “Фойерцаубер”—“Волшебный огонь”). Позже операция эта получила новое кодовое название “Нордлихт” (“Nordlicht”—“Северное сияние”). Руководство операцией было возложено на генерал-фельдмаршала Э. Манштейна. Эрфрут В. пишет, что “…германское командование уже получило согласие на содействие финских сухопутных сил в наступлении на Ленинград (кодовое название операции "Нордлихт" – "Nordlicht" – "Северное сияние")… Маннергейм в своем, как всегда, очень вежливом и сдержанном ответе от 4 сентября 1942 года в принципе не отказался от участия финнов в операции "Нордлихт". При этом он ссылался на то, что возможности финской армии якобы весьма ограниченны”.

Однако план германского командования не был выполнен. Началась операция советских войск, вошедшая в историю как Синявинская наступательная операция. Операция не привела к прорыву блокады Ленинграда. Однако наступательные действия Ленинградского и Волховского фронтов заставили немецкое командование отказаться от плана штурма Ленинграда. “Дивизии нашей армии понесли значительные потери, – писал Манштейн. – Вместе с тем была израсходована значительная часть боеприпасов, предназначенных для наступления на Ленинград. Поэтому о скором проведении наступления не могло быть и речи”.

Однако германское командование все же предприняло одну операцию – попытку перерезать Дорогу жизни, осуществив захват острова Сухо, позволявшего контролировать движение по Ладожскому озеру, чтобы добиться ужесточения блокады Ленинграда.

22 октября 1942 года десантные баржи, немецкие минные заградители и итальянские торпедные катера, прибывшие по Сайменскому каналу и системе озёр, предприняли попытку овладеть островом Сухо, высадили на него десант. Но в ожесточённом бою попытка захватить остров было отбита, а десант уничтожен. Как сообщает В. Эрфрут, “маршал… выразил своё одобрение их (немецкими ботами) действиями поздравительной телеграммой и, кроме того, нанес визит немецким подразделениям в порту”.

Нельзя не согласиться с выводом, основанным на оценке реальных фактов и событий, что Ленинград спас не Маннергейм, а мужественная, самоотверженная борьба воинов Ленинградского и Волховского фронтов и населения города. Готовность же Маннергейма содействовать немецким войскам штурмовать город неопровержимо свидетельствует об истинном отношении Маннергейма к судьбе Ленинграда, к судьбе его жителей.

Что касается утверждений, что Маннергейм из-за любви к Петербургу якобы запретил в период блокады обстреливать и бомбить его с финской стороны, то они не соответствуют действительности.

2 октября 1941 года представитель германского командования при ставке финской армии генерал В. Эрфрут передал начальнику штаба финской армии генералу Э. Ф. Ханеллю запрос командующего группой армий “Север” фон Лееба относительно тех мер, которые желательно было бы предпринять для нанесения по Ленинграду ударов артиллерией и авиацией. Из ответа Леебу, подготовленного в ставке Маннергейма, видно, что по Ленинграду и его окрестностям наносить удары из дальнобойных орудий было невозможно. Есть другой документ, подписанный 25 мая 1945 года, то есть после окончания Второй мировой войны, командовавшим тогда артиллерией финской армии генералом В. Неноненом и начальником артиллерийского управления финской армии полковником Э. Улафссоном. Его содержание сводится к тому, что финская артиллерия не имела возможности обстреливать блокированный Ленинград. В этом документе содержатся конкретные данные об огневых позициях всех артиллерийских батарей, которые тогда располагались на Карельском перешейке, и прилагается схема, из которой чётко видна недосягаемость огня всех дальнобойных орудий до Ленинграда и его окрестностей…

Что касается пожелания фон Лееба, чтобы финская авиация бомбила Ленинград, то в ответе в группу армий “Север” из финской ставки говорится: “Из-за нехватки бомбардировщиков трудно использовать их против целей на Карельском перешейке. Небольшое количество бомбардировщиков должно предназначаться для выполнения других задач”.

Так что финская армия участвовала в блокаде города наравне с немецкой. Ленинградский фронт привлекал для сопротивления ей две свои армии—23-ю и 7-ю – столь нужные для выполнения задач по прорыву блокады Ленинграда. И нет сомнения, что ее главнокомандующий маршал К. Т. Маннергейм несет всю ответственность за страдания и муки ленинградцев, за жертвы мирного населения города во время блокады»[145].

На наш взгляд, самыми весомыми аргументами, отбившими охоту у финнов мечтать о «Великой Финляндии», были решительность командиров и бойцов 23-й армии не допустить прорыва обороны на северо-западных подступах к Ленинграду, а также эффективный огонь артиллерии армии под командованием И. М. Пядусова, сотен тяжелых орудий (калибра от 130 до 406 мм) КБФ, кронштадтских фортов, железнодорожных установок и орудий научно-испытательного морского артиллерийского полигона. Возможность гибнуть под этим шквалом огня не могла радовать финнов.

* * *

В последние годы активно фальсифицируется историческая правда о Великой Отечественной войне, в том числе и об обороне Ленинграда. По существу идет идеологическая атака на героический подвиг защитников Ленинграда, стремление выдать желаемое за действительное. Подобные идеологические атаки начались не сегодня, а еще в годы