Император Адриан. Эллинофил на троне Рима - Игорь Олегович Князький

резиденции владык Парфии. Парфянский посол рассмеялся над словами римского полководца и, выставив ладонь, дерзко заявил: «Скорее на этой ладони вырастут волосы, чем ты, Красс, увидишь Селевкию!»[196] В Селевкии оказалась только отрубленная голова Красса, которую швырнули перед царём, сопроводив это стихами Еврипида![197] Бесславно завершил свой поход и Марк Антоний, пусть и повезло ему больше Красса. Ну а последний позор Рандеи при Нероне вообще был воспринят в Риме как постыдное прохождение легионов под ярмом, хотя этого и не случилось[198]…

Теперь же, в 114 году, наступление римлян в Армении после перехода Евфрата шло планомерно, уверенно и, что самое главное, не встречало никакого сопротивления неприятеля. За несколько месяцев легионы заняли практически всю территорию обширного Армянского царства. Здесь им даже удалось почти повторить подвиг своих предшественников – римских воинов времён правления Домициана. Тогда части XII легиона достигли в своём продвижении на восток берегов Каспийского моря. В честь этого события была оставлена эпиграфическая надпись: «В правление императора Домициана Цезаря Августа Германского Луций Юлий Максим, центурион XII Молниеносного легиона»[199]. Надпись была высечена на скале. Нынче это подножье горы Беюк-Даш в Кобыстане, близ современного Баку. Самая восточная латинская надпись[200]. Ныне, при Траяне, к берегам «моря Каспия» приблизились части императорской гвардии – преторианцы[201].

Что ж, пока всё у Траяна шло как бы по плану, разработанному ещё божественным Юлием. Вспомним строки Светония о военных приготовлениях Цезаря: «Усмирить вторгшихся во Фракию и Понт дакийцев, а затем пойти войной на парфян через Малую Армению, но не вступать в решительный бой, не познакомившись предварительно с неприятелем»[202].

Даков Траян усмирил более чем крепко – истребив почти полностью, теперь занял не только Малую, но и всю Армению. Оставалось хорошо ознакомиться с военными силами парфян и в соответствии с этим, а также с возможностями своих легионов, вести дальнейшую кампанию, уже углубляясь в Месопотамию. Уверенность Траяна в грядущих победах подкреплялась известиями о жестокой междоусобной войне между представителями правящей в Парфии династии Аршакидов. Царь Хосров вёл борьбу за сохранение своей власти с другим представителем правящего рода Митридатом[203]. Потому парфянам пока было не до Армении, куда так уверенно вступили легионы Траяна[204].

Помимо собственно Армении в 115 году римляне прочно обосновались в Северной Месопотамии, заняв такие города, как Нисибис и Эдесса. Правители небольших княжеств на парфяно-армянском пограничье массово присягали Траяну, не видя никаких активных действий со стороны державы Аршакидов, коим выяснение отношений между собой настолько затмило на время разум, что они ухитрились прозевать римское вторжение в пределы своего государства.

Траян, однако, не торопил события. Большое вторжение в Центральную и далее в Южную Месопотамию он отложил на весну 116 года, а зиму решил провести в главном городе провинции Сирия Антиохии на реке Оронт. Авантюрный способ ведения боевых действий императору был совершенно чужд. Каждый большой поход должен был быть тщательно подготовлен. Зная, что наступать в грядущем году предстоит на местности, начисто лишённой лесов, Траян распорядился рубить деревья близ Нисибиса и готовить лодки и понтоны для будущего наступления.

Предполагаемый зимний отдых в Антиохии оказался омрачён чудовищным землетрясением. Дион Кассий дал такую яркую и подробную картину этого невиданного бедствия, что её стоит привести целиком:

«Вначале прогремел жуткий гром, за ним последовало сильное сотрясение, вздыбилась вся земля, строения взлетели вверх, одни из них, поднятые в воздух, сразу обрушились и разбились на куски, другие же рушились, колеблемые в разные стороны, словно во время морской качки, и их обломки далеко разлетались на открытые места. Стоял ужасный грохот трескающихся и ломающихся брёвен, черепицы и камней; и взметнулись столь огромные тучи пыли, что невозможно было увидеть ничего и ни сказать, ни услышать ни слова. Пострадало множество людей, даже тех, кто находился вне домов: их трясло и с силой подбрасывало вверх, и они ударялись о землю, словно падая с утёса; одни получали увечья, другие погибали. Даже некоторые деревья выбрасывало вверх вместе с корнями. Число же тех, кто оказался погребённым в домах, невозможно подсчитать, ибо многие были убиты самим обрушением обломков, великое же множество задохнулись под развалинами. Ужасные страдания претерпели те, кто был частично погребён под обрушившимися камнями и брёвнами и не мог ни выжить, ни принять мгновенную смерть.

Тем не менее и из них, учитывая их многочисленность, было спасено немало, но далеко не все они выбрались невредимыми. Многие ведь лишись ног или рук, у некоторых были разбиты головы, другие истекли кровью; одним из них был консул Педон, который тут же скончался. Говоря в целом, не было вообще такого вида страдания, которого не претерпели бы тогда эти люди. И поскольку божество продолжало сотрясать землю на протяжении многих дней и ночей, люди оставались без средств к существованию и без помощи, одни из них погибали под тяжестью рухнувших зданий, другие – от голода, даже если им удавалось уцелеть в каком-нибудь небольшом пространстве, образовавшемся среди завалов балок или под сводами арочных колоннад. Когда же наконец бедствие прекратилось, некий человек, отважившийся взобраться на руины, обнаружил ещё живую женщину. Она была не одна, но имела при себе младенца и выжила благодаря тому, что и сама питалась, и дитя кормила собственным молоком. Её вместе с ребёнком извлекли из-под завалов и вернули к жизни, а затем обследовали и другие груды развалин, но не смогли найти в них никого, кто был бы ещё жив, за исключением одного ребёнка, который сосал грудь своей уже умершей матери. Извлекая же мёртвые тела, они уже не могли больше радоваться собственному спасению.

Такое вот великое бедствие обрушилось тогда на Антиохию. Траян же выбрался через окно комнаты, в которой находился, с помощью одного человека исключительно мощного телосложения, который и вывел его наружу, так что он получил только несколько лёгких повреждений, и так как землетрясение продолжалось в течение многих дней, он жил под открытым небом на ипподроме. Даже сама гора Касия (совр. гора Джебели-Акра на сирийско-турецкой границе – И.К.) сотрясалась настолько мощно, что казалось, будто её вершины закачались и вот-вот оторвутся, чтобы обрушиться на город. Другие горы также осели, и появились многие источники, которых раньше не существовало, а те, что текли прежде, исчезли»[205].

Где и как пережил стихийное бедствие в Сирии наш герой – источники не сообщают. Будучи легатом и при штабе Траяна, он должен был находиться близ него в Антиохии. Так что не испытать