Стратег из ниоткуда - Михаил Александрович Атаманов

лес, да временами кусочки синего неба. Куда мы едем? Хотя бы в какую сторону? Смогу ли я вернуться обратно, если мне всё же посчастливится сбежать от похитителей? Хотя, если подумать, то дорог, по которым способна проехать настолько большая повозка, в данной малонаселённой местности совсем немного, так что наверное сориентируюсь…

В какой-то момент я заметил, что плетущуюся по лесной дороге повозку сопровождает по воздуху громадная чёрная птица, с высоты наблюдая за нами. Расстояние было очень уж большим, так что уверенности у меня не было, но кажется, видел я именно ворона. Возможно, даже того самого прикормленного мной. Но даже если это было и так, снижаться и вмешиваться в дела людей птица не стала, а вскоре высоченные деревья заслонили небо, после чего чёрная точка пропала. Что ж, хоть информацию хозяин рощи передаст другой нечисти, ведь общаются же они как-то, так что Хельмут с Киреной и русалками будут знать, что их молодого кормильца увезли.

Я отошёл от окошка, уселся на вонючую подстилку и постарался отрешиться от происходящего. Ехали мы долго, по ощущениям часа три как минимум. Но в какой-то момент повозка резко остановилась, после чего лязгнул засов, и задняя дверца отворилась. В проёме показался тот самый злобный усатый мужик, который разговаривал со старостой Демидом. Он оглядел нашу троицу недовольным взглядом, не спуская при этом ладони с рукояти клинка на поясе, и велел всем сидеть тихо. Пока я хлопал глазами, привыкая к яркому свету после полутьмы фургона, к нам закинули ещё троих «добровольцев». После чего дверь снова с грохотом закрылась, и повозка продолжила свой путь.

Двое новеньких оказались внешне схожими меж собой и явно были братьями, даже близнецами. Обоим лет по семнадцать-восемнадцать, темноволосые и загорелые до черноты. Невысокие, но физически весьма крепкие, с мозолистыми сильными руками, привыкшими к нелёгкому сельскому труду. Оба босоногие и в очень старой латаной-перелатанной одежде — рубахах и штанах с простыми бечёвками вместо нормальных поясов. Они молча уселись на вонючую солому напротив меня, не выражая абсолютно никаких эмоций от того, что попали в нашу повозку. Зато вот третий — самый юный и мелкий в красной рубахе с порванным воротом, неплохих брюках и даже хороших новых сапогах — истерил и ревел навзрыд, грязными ладонями размазывая слёзы по щекам. Он ругался непечатными словами и проклинал судьбу за то, что так глупо попался на воровстве, из-за чего именно его староста деревни и отдал приехавшим сволочам.

Сволочам? Сперва я решил, что это просто очередное ругательство, сорвавшееся с уст светловолосого четырнадцатилетнего пацана. Но это слово повторялось в его речи снова и снова, и я сообразил, что употреблял он его именно в первоначальном значении, появившемся задолго до того, как слово «сволочь» стало бранным. Сволочь — была такая профессия в стародавние времена, и её название происходило от слова волочить, в смысле тащить. Такие люди хитростью и уговорами, подлостью и спаиванием до бессознательного состояния, а зачастую просто грубой силой, отлавливали молодых людей в деревнях и на улицах городов, и волокли в армейские вербовочные пункты, где сдавали за деньги.

— Как ваша деревня называется? — задал я вопрос новеньким, поскольку просто сидеть под нытьё вороватого малолетки быстро надоело.

Близнецы переглянулись, и один из них густым басом, больше подходящим взрослому сорокалетнему мужику, а не этому юнцу с едва начавшей расти щетиной и хиленькими усиками, ответил про «Рыжее Заболотье». При этих словах неожиданно открыл глаза пьянчужка, до этого вообще ни на что не реагировавший. Он осмотрел повозку и сидящих в ней мутными глазами, с кряхтением присел и проговорил хриплым простуженным голосом.

— Значит, Заболотье уже проехали… Осталось лишь свернуть к Русалочьему Кладбищу и там забрать людей. А потом прямиком на пункт сбора. К вечеру прибудем. И если не слишком поздно приедем, то может даже ужином накормят.

Он встал на нетвёрдых ногах и, не обращая внимания на находящуюся среди нас девушку, справил малую нужду на сено в углу повозки.

— Мужик, ты уже был в армии? — догадался один из близнецов.

— Ага, — подтвердил забулдыга, подтягивая штаны. — И даже два раза. Сейчас третий. Впервые попал в пятнадцать лет. Тогда наш прошлый дурак-король Альфонс Четвёртый вовсю чудил, разругался со всеми, и портовый город Кирея решил отсоединиться от Брены. Король возмутился, срочно набрал войско, и в армию тогда гребли вообще всех. Не по два-три с деревни, как сейчас, а половину всех подходящих по возрасту мужчин требовали от сельских старост. Меня тогда прямо от плуга оторвали по весне. А соседа моего Гильмешку Рыжего так и вовсе со свадебной гулянки забрали под локотки, даже не дали ему с молодой женой покувыркаться.

Деревенский алкаш тяжело вздохнул и уселся обратно на сено. Помолчал с минуту и продолжил рассказывать.

— Обещали нам тогда короткий поход для усмирения одного непокорного города. Щедрые выплаты сулили и богатые трофеи. А в итоге что вышло, сами знаете. Восьмилетняя война против трёх сильных королевств. Потрепали нас тогда знатно, конечно. Как вспомню, до сих пор дрожь берёт! Вернулся домой лишь через восемь долгих лет. Без денег. Хромой на правую ногу. Рука дважды сломана. Всю спину мне тогда сожгли, когда кислотным дождём наши позиции маги накрыли. Но хотя бы живым вернулся, мало кому так повезло из соседей. Друг мой лучший Гильмешка Рыжий так и остался под стенами Киреи в братской могиле…

Я сидел, ловя каждое слово и впитывая новую для себя информацию. Оказывается, в этой местности не так уж давно была затяжная восьмилетняя война, про которую «все знают». И Кирея у морского залива, похоже, добилась своего и вышла-таки из состава королевства Брена, раз уж сейчас являлась вольным портовым городом. Получается, что согласно своей же рассказанной селянам легенде, я для них должен был быть фактически иностранцем? Интересно, если бы Демид не сделал мне новую бирку, заграбастали бы меня местные сволочи в армию?

— Но как же так⁈ — не поверила и даже возмутилась тем временем наивная Варья. — Мне вербовщик обещал, что только пять лет, и ни днём больше, после чего отпустят домой!

— А ты слушай больше этих сволочей, — горько усмехнулся ветеран, показав рот с половиной оставшихся в нём зубов, — они и не такое наплетут, лишь бы в лагерь армейский тебя заманить. Им то что? Привезли дурачка куда нужно, сдали и получили за него денежки, а что там дальше с ним будет уже