Пирр, царь Эпира - Саркис Суренович Казаров

безопасности своего царства. Во-вторых, зная о печальной судьбе своего родственника Александра Молосского, он взвешивал все «за» и «против», не бросаясь очертя голову в столь опасное мероприятие. То, что Пирр понимал всю рискованность данного предприятия, видно из того, что его экспедиции на Запад предшествовала длительная и тщательная подготовка. К тому же Пирру было ясно, что своих сил и средств для этого у него явно недостаточно.

Каковы же были планы Пирра относительно Италии? Согласно Д. Ненчи, наши источники умышленно обходят стороной подобный вопрос, приписывая Пирру фантастические планы и проекты[283].

Как представляется, разгадка может скрываться в одной, кажущейся на первый взгляд непонятной, фразе Зонары: …

(Zon., VII, 2). Речь, на наш взгляд, здесь идет о том, что Пирр и тарентинцы договорились, что царь не останется в Италии дольше, чем это будет необходимо, причем это условие было вставлено в договор по настоянию самого Пирра.

Подобная трактовка, естественно, не вписывалась в те построения, которые создали некоторые историки относительно планов Пирра, поэтому предпринимались попытки, подчас достаточно неуклюжие, по-иному объяснить данный пассаж Зонары. И. Г. Дройзен, а вслед за ним и О. Гамбургер полагали, что оговорка была включена в договор с Пирром для успокоения тарентинцев, которые могли опасаться за свою независимость[284]. Б. Г. Низе включил данное сообщение Зонары в свой рассказ, но при этом оговорился, что оно малодостоверно[285]. Р. фон Скала также считал, что инициатором появления данного условия в договоре с тарентинцами был Пирр, однако сделано это было якобы для успокоения эпиротов на случай долгого отсутствия царя[286].

Ближе всех, по нашему мнению, к решению данного вопроса подошел Р. Шуберт, который отметил, что это условие было вставлено в договор по настоянию Пирра и исходил он при этом только из своих собственных планов[287].

По нашему убеждению, захват Италии, а уж тем более полный разгром Рима не входили в планы Пирра. Поэтому он ни в коей мере не хотел связывать себя обязательствами перед тарентинцами, что лишний раз свидетельствует о политической мудрости и дальновидности эпирского царя. Его планы на начальном этапе были достаточно ограничены: помочь италийским грекам, и прежде всего тарентинцам, остановить экспансию Рима на юг и четко очертить сферу его влияния. Это и объясняет весь ход военных и дипломатических действий царя в Италии.

При близком знакомстве с источниками не оставляет мысль, что на поступках Пирра лежит отпечаток какой-то неуверенности. Античная историческая традиция объясняет это страхом, который Пирр якобы испытывал перед римлянами. Думается, что дело было совершенно в ином. Долгая задержка в Италии не входила в планы Пирра. Как покажут дальнейшие события, он все глубже увязал в италийских делах. Разбив врага в двух сражениях, он так и не добился своей первоначальной цели — гарантировать безопасность и автономию греков Южной Италии. Все действия Пирра были направлены на то, чтобы принудить римлян заключить выгодный для греков мир. Едва ли в этом случае можно согласиться с мнением итальянской исследовательницы М. Жакмо о том, что мир не отвечал интересам Пирра, а только состояние войны давало ему право верховного командования на территории Италии[288]. Как будет видно в дальнейшем, Пирр предпринимал не только военные, но и дипломатические усилия для завершения кампании в Италии и реализации своих дальнейших планов.

Первым наиболее очевидным свидетельством этого была попытка арбитража, которую предложил царь в споре между Римом и Тарентом. Идея арбитража, достаточно распространенная в эллинистическом мире, почти не была известна в Риме[289]. До этого лишь один раз римлянам довелось столкнуться с ней, когда в 320 г. до н. э. Тарент предложил себя в качестве арбитра в споре между Римом и самнитами (Liv., IX, 14, 1–16)[290]. Но и в первом, и во втором случае Рим безапелляционно отверг эти предложения.

После Гераклеи и после Аускула между Пирром и римлянами проходили переговоры (причем их инициатива попеременно исходила то от одной, то от другой стороны), которые, правда, не привели к заключению мира и устойчивому политическому равновесию сил в Италии. При более внимательном взгляде на отношения Пирра с римлянами создается впечатление, что Италия рассматривалась царем в качестве некой временной остановки, которую он и в первый, и во второй раз спешил покинуть для более важных дел.

Совершенно иначе обстояло дело с Сицилией. В соответствии с эллинистической практикой Пирр имел все законные основания на обладание островом. Во-первых, Пирр являлся хотя и бывшим, но все-таки зятем покойного к тому времени сиракузского тирана Агафокла. Во-вторых (что более важно), его сын от дочери Агафокла Ланассы Александр мог рассматриваться как законный наследник своего деда. Здесь Пирр был очень близок к своей цели, и лишь некоторые ошибки, на которых мы остановимся далее подробно, привели к крушению его планов относительно Сицилии.

В ряде зарубежных и отечественных исследований Пирр изображается человеком, подверженным сиюминутным импульсам и настроениям, от перемены которых резко менялись его планы. Так, по словам Ф. Уолбанка, «широкие планы Пирра могут быть разгаданы, только принимая в расчет его непостоянный и переменчивый характер, не поддающийся разумному анализу ни частично, ни полностью»[291]. В свою очередь Г. Скаллард отмечал, что «его (Пирра. — С. К.) точные цели не поддаются анализу»[292].

В литературе, посвященной жизни и деятельности царя Пирра, можно встретить и другие мотивы, которые ученые называют, чтобы объяснить причины похода эпирского царя на Запад. Например, как пишет Д. Эббот, «Эпир было дискредитирован поражением его дяди Александра, и Пирр якобы загорелся честолюбивым желанием показать, что добьется побед и триумфа там, где другие потерпели неудачу»[293]. Но все эти называемые учеными мотивы не выдерживают серьезной критики, что мы и попытаемся доказать в ходе нашего исследования. Более обстоятельный анализ действий Пирра позволяет заключить, что он достаточно хорошо представлял ситуацию в эллинистическом мире и кажущаяся «бесплановость» его действий зависела от двух факторов: 1) наличия на данный момент необходимых сил и средств; 2) то и дело изменяющейся обстановки. Отправляясь на Запад под лозунгом панэллинизма (который до того использовал и Александр Великий), Пирр пытался отстоять дело независимости западных греков в борьбе против римлян и карфагенян.

Битва при Гераклее и поход Пирра на Рим

Битва при Гераклее 280 г. до н. э. была не только первым «знакомством» греков и римлян на поле боя: в широком смысле это было столкновение двух военных организаций — эллинистической, где активно использовались наемники, и римской, находившейся еще на стадии становления, в