250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

боя 15 апреля у озера Нарочь, повелел объявить особливую его величества благодарность офицерам тех частей 5-го армейского корпуса, на долю которых выпала тяжелая задача по удержанию натиска неприятеля, производству контратаки, спасению своих орудий. Государь император с чувством удовлетворения останавливается на доблестном поведении офицеров, скорбя о тех, кои жизнью заплатили за высокое выполнение своего долга. Его величество объявляет свое спасибо молодому составу нижних чинов, с которым полки вели этот бой. Государь император с верою смотрит на старые полки и бригады 5-го корпуса. Испытание, выпавшее на них 15 апреля, не сломит, а закалит их дух, и 5-й корпус в грядущих боях заплатит врагу победою, столь знакомою его старым знаменам».

Я слышал от слова до слова эту «скорбь» Николая.

– Потери громадны, особенно в 5-м корпусе, ваше величество.

– Ну что значит «громадны», Михаил Васильевич?

– Около пятидесяти процентов, ваше величество, и, что особенно тяжело, в том числе масса достойных офицеров.

– Э-э-э, Михаил Васильевич, такие ли еще погибали, обойдемся с другими, еще хватит.

– Ваше величество, прикажете все-таки поддержать корпус и сообщить телеграфом выражение вашей искренней скорби?

– Дайте, пожалуй, только не надо «искренней», а просто «скорби».

– Слушаю-с…

► Алексеев, Борисов и Пустовойтенко не верят, чтобы Сухомлинов был изменник.

► Штюрмер организовал, очевидно, просто фабрику политических «записок» для Николая II. Сегодня здесь получена опять-таки пронумерованная «Записка» по польскому вопросу. Если две предыдущие, о земском и городском союзах и общественных организациях, поражали извращением одних фактов и тенденциозными выводами из других, то эта является продуктом просто сознательной провокации. Привожу ее дословно:

«В последнее время в руководящих польских общественных кругах как за границей, так и в России наблюдается заметный поворот в пользу разрешения польского вопроса в духе австрофильской ориентации. Такая эволюция в политических воззрениях поляков, сравнительно еще недавно проявляющих русофильские тенденции, произошла под влиянием нижеследующих обстоятельств.

Почти накануне войны в Галиции создались две крупные польские политические организации, а именно: „временная комиссия44 и „рада народова“. Первая из них, объединявшая собой все крайние левые польские группы, с социалистами включительно, настаивала на необходимости австрофильской ориентации и беспощадной борьбы с Россией. Вторая же организация, в состав которой вошли умеренные группы, автономисты, клерикалы, народные демократы ит. д., придерживалась, наоборот, в своей деятельности русофильского направления.

До возникновения войны „временная комиссия“ признавала, что поляки могут навсегда избавиться от русского ига и добиться восстановления независимости Польши лишь путем вооруженного совместно с центральными державами выступления против России, и неоднократно пыталась войти по сему предмету в соглашение с „радой народовой“ для выработки общей программы действий. Но все эти попытки успеха не имели, так как „рада народова“ в то время упорно отстаивала свою политическую платформу, в основу коей была положена идея о необходимости единения Польши с Россией.

Война застигла обе вышеуказанные руководящие польские группы врасплох. Между прочим, по объявлении в Австро-Венгрии мобилизации члены польских стрелковых обществ стали призываться в ряды действующей армии. Ввиду сего главарь польских стрелков Пилсудский, опасаясь, что созданные им кадры будущих польских легионов, растворившись в австрийской армии, утратят всякое значение, предпринял за свой страх и риск самостоятельное выступление и с отрядом в 400 стрелков вторгся в пределы русской Польши. Такое выступление Пилсудского среди умеренных польских партий вызвало взрыв ропота и негодования, причем руководившая общественными кругами „рада народова“ обнаружила даже стремление оказать Пилсудскому противодействие.

Но в это время, а именно в августе 1914 г., в Вене состоялась конференция польских политических групп. Взамен „рады народовой“ временно восседал в Кракове, в качестве центрального органа временного польского правительства, „верховный народный комитет“. Председателем этого комитета был избран президент города Кракова доктор Лео, умеренный прогрессист. Сверх того, в состав комитета вошли наряду с представителями крайних польских партий также и представители умеренных групп, в том числе и некоторые члены „рады народовой“. Однако последние, оказавшись в меньшинстве и не располагая в силу сего возможностью влиять на деятельность комитета в русофильском направлении, вскоре были вынуждены отказаться от участия в решениях комитета. Между тем победоносные русские войска в своем наступательном движении в Галицию стали приближаться к Кракову. Ввиду сего, опасаясь привлечения к ответственности за антирусскую политику „верховного народного комитета“, доктор Лео поспешил скрыться из Кракова. Вместо него председателем комитета был избран профессор Яворский.

Однако этот новый период, ознаменовавшийся значительным оживлением деятельности сторонников русской ориентации, длился лишь до мая 1915 г. С отходом же русской армии из Галиции австрийские власти, в отместку за проявленные поляками русофильские тенденции, немедленно установили по отношению к польскому населению некоторые репрессивные меры и между прочим решили расформировать польские легионы. Так продолжалось до осени 1915 г., когда, под влиянием военных успехов союзников, австрийское правительство вновь изменило свое отношение к полякам и с целью привлечь их на свою сторону возбудило вопрос о будущем устройстве Польши. При этом бывшему министру финансов в Галиции Билинскому было поручено склонить руководящие польские круги к объединению на началах австрофильской ориентации.

Но так как, вопреки советам польских социалистов и радикалов, австрийское правительство никаких определенных решений относительно будущего устройства Польши не вынесло, миссия Билинского не увенчалась успехом, и раскол продолжался. Лишь в конце 1915 г., благодаря широко организованной в Привислинском крае австрофильской агитации, представилось возможным созвать в Варшаве конференцию представителей крайних польских политических групп, которая обратилась к населению с призывом объединиться вокруг „верховного народного комитета“ и затем потребовать от австрийского и германского правительств окончательного решения польского вопроса. Одновременно такое же объединение польского общества под эгидой „верховного народного комитета44 было достигнуто и в Галиции.

В январе 1916 г., с согласия австрийского и германского правительств, в Кракове состоялась общая конференция представителей всех трех частей разделенной Польши, причем в качестве делегатов от Привислинского края в конференции приняли участие члены Государственной думы Парчевский и Лемпицкий, а также адвокаты Патек, Кемпнер и другие либералы и умеренные. На этой конференции граф А. Тарновский от имени австрийского правительства заявил, что он всецело идет навстречу желаниям поляков объединить Царство Польское с Галицией под скипетром Габсбургов и что германское правительство также ничего не имеет против этого плана, удержав лишь за собой Познань, взамен коей в состав будущей Польши решено включить некоторые русские области с выходом к морю. Вся конференция решение это поддерживала, после чего граф Тарновский указал на необходимость о таком решении конференции осведомить русских поляков и войти с ними в постоянное общение в ожидании окончательного обсуждения польского вопроса на будущем всеобщем польском конгрессе.

С этой целью граф Тарновский предложил организовать в Стокгольме, Копенгагене, Бухаресте и