Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

во второй и третий раз, угрожая наказанием; упорствующих отправлял на казнь… Достоверно установлено, что храмы, почти покинутые, опять начали посещать… всюду продается мясо жертвенных животных, на которое до сих пор едва-едва находился покупатель.

На это Траян отвечал:

Ты поступил вполне правильно, мой Секунд, произведя следствие о тех, на кого тебе донесли как на христиан. Выискивать их незачем: если на них поступит донос и они будут изобличены, их следует наказать, но тех, кто отречется, что они христиане, и докажет это на деле, то есть помолится нашим богам, следует за раскаяние помиловать… Безымянный донос о любом преступлении не должно принимать во внимание{1901}.

(Перевод М.Е. Сергеенко)

Выделенное место наводит на мысль о том, что Траян без всякой охоты проводил в жизнь принятый до него законодательный акт. И тем не менее в его принципат стали известны два выдающихся мученика: Симеон, глава Иерусалимской церкви, и Игнатий, епископ Антиохийский; предположительно были и другие, не столь прославившиеся мученики.

Адриан, скептик, открытый для всех идей, велел своим чиновникам принимать слова христиан на веру{1902}. Более благочестивый Антонин позволил усилить гонения. В Смирне население потребовало от «азиарха» Филиппа провести закон в жизнь. Он удовлетворил это требование, казнив в амфитеатре одиннадцать христиан (155 г.). Кровожадность толпы была этим скорее распалена, чем утолена: чернь шумно потребовала казнить епископа Поликарпа, праведного старца восьмидесяти семи лет, который, поговаривали в народе, был в юности знаком со Святым Иоанном. Римские солдаты нашли старика в пригородном убежище и отвели безропотного Поликарпа к азиарху на игры. Филипп настаивал: «Поклянись, похули Христа, и я отпущу тебя». Поликарп, свидетельствуют древнейшие «Деяния мучеников», отвечал: «Восемьдесят шесть лет был я его слугой, и он не сделал мне ничего плохого; как же мне хулить Царя, который спас меня?» Толпа возопила, что его следует сжечь живьем. Пламя, сообщает благочестивый документ, отказалось жечь его, «но он был внутри его, словно запекаемый хлеб, и мы почувствовали, что от него исходит благоухание, точно от фимиама или других дорогих благовони»й. Наконец беззаконные люди приказали палачу заколоть его. Когда он сделал это, из него вылетел голубь и вытекло столько крови, что огонь потух, и вся толпа дивилась этому чуду{1903}.

Гонения были возобновлены при беспорочном Аврелии. Когда голод, наводнение, чума и война обрушились на некогда счастливое царство, распространилось убеждение, что все эти беды проистекают из забвения и отрицания римских богов. Аврелий разделял эти страхи вместе с обществом или капитулировал перед ним. В 177 г. он издал рескрипт, повелевая покарать секты, вызывающие беспорядки, «возбуждая неуравновешенные умы» новыми доктринальными поветриями. В том же году в Виенне и Лионе языческое население в ярости восстало на христиан и побивало их камнями повсюду, где они осмеливались выйти из своих домов. Императорский легат отдал приказ об аресте руководителей христианской общины в Лионе. Епископ Потин, девяностолетний старец, скончался в тюрьме от пыток. В Рим был отправлен посланец спросить совета у императора, как поступить с остальными заключенными. Марк ответил, что отрекшиеся от христианства должны быть освобождены, но тех, кто продолжает его исповедовать, следует предать смерти согласно закону.

Ежегодный праздник Августалий отмечался теперь в Лионе, и делегаты со всех концов Галлии затопили столицу провинции. В разгар игр на арену амфитеатра были выведены обвиненные христиане, которых подвергли допросу. Отступившиеся от веры были отпущены; сорок семь упорствующих были казнены после разнообразных варварских пыток, сравнимых только с пытками Инквизиции. Аттал, занимавший второе после Потина место в христианской общине, был усажен на раскаленный докрасна железный стул и зажарен{1904}. Бландина, девушка-рабыня, подвергалась пыткам весь день, затем ее зашили в мешок и выбросили на арену, где бык забодал ее насмерть. Ее немая отвага вселила во многих христиан веру в то, что Христос делает своих мучеников нечувствительными к боли; тот же результат может быть вызван экстазом и страхом. «Христиане, — говорил Тертуллиан, — даже приговоренные к смерти, воздают благодарность»{1905}[130].

При Коммоде гонения затухают. Септимий Север возобновил их, причем преступлением было объявлено даже само крещение. В 203 г. многие христиане претерпели мученичество в Карфагене. Одна из них — молодая мать по имени Перпетуя — оставила трогательный рассказ о своих днях в темнице и мольбах ее убитого горем отца отречься от христианства. Она и другая молодая мать были подняты на рога быком; в ее последующем вопросе мы имеем свидетельство анестезирующего действия страха и транса: «Когда мы будем подняты на рога?» Предание повествует о том, как она поднесла к своему горлу меч колеблющегося гладиатора, которому было приказано ее убить{1906}. Сирийская императрица, правившая после Севера, мало заботилась о римских богах и легкомысленно терпела христианство. При Александре Севере показалось, что между соперничающими религиями установился мир.

Возобновление варварских атак прервало это перемирие. Чтобы понять мотивы гонений при Деции (или Аврелии), необходимо вообразить себе страну, охваченную лихорадочным возбуждением войны, устрашенную серьезными поражениями и ожидающую вторжения врагов. В 249 г. по Империи прокатилась волна религиозных эмоции; мужчины и женщины толпились в храмах и осаждали богов своими молитвами. Христиане держались в стороне от этой лихорадки патриотизма и страха, по-прежнему осуждая и не поощряя военную службу{1907}, презирая богов и истолковывая крушение Империи как предвещенную прелюдию к падению «Вавилона» и возвращению Христа. Воспользовавшись народным настроем как удобной возможностью усилить национальный энтузиазм и единение, Деций издал эдикт, в котором потребовал от всех жителей державы совершить искупительный акт поклонения богам Рима. Очевидно, христиан не заставляли отречься от своей веры, но им было приказано присоединиться ко всеобщей supplicatio богам, которые, по вере населения, так часто спасали находящийся в беде Рим. Большинство христиан подчинилось; в Александрии, согласно ее епископу, Дионисию «отступничество было всеобщим»{1908}; схожим образом дела обстояли в Карфагене и Смирне; вероятно, христиане этих городов рассматривали supplicatio как патриотическую формальность. Но епископы Иерусалима и Антиохии погибли в тюрьме, а епископы Рима и Тулузы были преданы смерти (250 г.). Сотни римских христиан были брошены в подземные темницы; некоторые были обезглавлены, некоторые сожжены заживо, нескольких отдали на растерзание диким зверям во время праздничных игр. Через год гонения стали ослабевать, и к Пасхе 251 г. они практически завершились.

Шесть лет спустя Валериан в дни нового кризиса, вызванного вторжением и страхом, постановил, что «все лица обязаны принимать участие в римских обрядах», и запретил любые христианские собрания. Папа Сикст II оказал сопротивление и